Антуан Мари Жан-Батист Роже де Сент-Экзюпери (фр. Antoine Marie Jean-Baptiste Roger de Saint-Exupery)
(29 июня 1900, Лион, Франция — 31 июля 1944, Средиземное море)
Французский писатель, поэт и профессиональный лётчик.
Цитата: 205 — 221 из 592
• К тому времени, когда придет пора умирать, я хочу превратиться в нечто иное.
• К чему спорить об идеологиях? Каждую из них можно подкрепить доказательствами, и все они противоречат друг другу, и от этих споров только теряешь всякую надежду на спасение людей. А ведь люди вокруг нас, везде и всюду, стремятся к одному и тому же.
Мы хотим свободы. Тот, кто работает киркой, хочет, чтобы в каждом ее ударе был смысл. Когда киркой работает каторжник, каждый ее удар только уничтожает каторжника, но если кирка в руках изыскателя, каждый ее удар возвышает изыскателя. Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжкий труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с людьми. А мы хотим бежать с каторги.
(«Планета людей»)
• Каждое биение твоего сердца, страдание, желание, вечерняя печаль, еда и работа, улыбка и усталость в череде дней, пробуждение и сладкое погружение в сон имеют смысл только благодаря божеству, что мерцает тебе за ними.
(«Цитадель»)
• Каждому жителю отпущено по десять тысяч метров чистого неба над головой.
(Южный почтовый)
• Как видно, совершенство достигается не тогда, когда уже нечего прибавить, но когда уже ничего нельзя отнять. (фр.: Il semble que la perfection soit atteinte non quand il n’y a plus rien a ajouter, mais quand il n’y a plus rien a retrancher. (Terre des hommes, chapitre III))
(«Планета людей»)
• Как нас отдаляет друг от друга наш внутренний мир. Между мною и этой девушкой стоят ее мечты — как одолеть такую преграду?
Я знаю, она замкнулась в своей тайне, в своих привычках, в певучих отголосках воспоминаний, она далека от меня, точно мы живем на разных планетах. Я чужой. Я ничего о них не знаю. Мне нет доступа в их владения.
(«Планета людей»)
• Как отдаляет нас друг от друга наш внутренний мир. Между мною и этой девушкой стоят ее мечты — как одолеть такую преграду?
(«Планета людей»)
• Как позвать, чтобы он услышал, как догнать его душу, ускользающую от меня. Ведь она такая таинственная и неизведанная, эта страна слез.
(«Маленький принц»)
• — Как! Ты упал с неба?
— Да, — скромно ответил я.
— Вот забавно.
(«Маленький принц»)
• Какими бы насущно необходимыми не казались наши действия, мы не вправе забывать, во имя чего действуем, иначе действия наши останутся бесплодными.
• Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжелый труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с людьми.
(«Планета людей»)
• Каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с человеком. (Часть Восьмая, Люди)
(«Планета людей»)
• Кедр — это грязь, достигшая совершенства.
(«Цитадель»)
• Книга — ловушка, возможность уловить то, что ты жаждешь настичь, постичь и понять.
• Когда станет очень грустно, хорошо поглядеть, как заходит солнце.
(«Маленький принц»)
• Когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать.
(Автор, «Маленький принц»)
• Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы.
Источник
Экзюпери, которого вы не читали
Если «Маленький принц» — это все,что вы читали Экзюпери, то вы не знаете Экзюпери.
Антуан де Сент-Экзюпери — Ночной полет/Планета людей/Маленький принц
На этот раз хотелось вспомнить писателя, знакомого с детства, но разглядеть что-то кроме «Маленького принца».
Если вы перечитали утопий/антиутопий/постмодернизма/реализма или Маяковского, то «Ночной полет» будет глотком свежего воздуха романтики. И на первой же странице после фразы: «А радист думал о том, что где-то, как черви, внутри плода, притаились грозы; ночь казалась прекрасной, но кое-где начинала подгнивать, и ему было противно погружаться в этот мрак, скрывающий в себе гниль и разложение», внутри у читателя тоже что-то подгнивает и становится ясно, что главному герою не выжить.
Этот роман доставляет удовольствие начиная от выразительных образов звездного неба, которые он рисует, до идеи гибели за мечту или ради исполнения долга, которую он проповедует. Экзюпери сталкивает мир уюта, комфорта и «горящей лампы над столом» с миром звезд и душевных исканий, и первый для него всегда проигрывает, не неся в себе смысл жизни. В романе эта позиция отдана директору авиакомпании, жесткость которого заставляет пилотов летать по-ночам, подвергая себя большей опасности. Но несмотря на то, этот суровый герой отталкивает читателя, Экзюпери оправдывает его и объясняет, что он смотрит гораздо выше тихого бытового счастья или короткой радости, он существует в категориях исполнения долга, ответственности и преодоления. И тут любовь земная, которую так принято воспевать в романтизме, уступает любви космической. И с этим можно согласиться.
С другой стороны, меня все же смутило, что речь идет о почтовых самолетах, и мне не кажется, что опозданию почты нужно придавать такое раздутое значение — не очень поняла весь пафос.
«Планета людей» продолжает мысль о важности понимания человеком своего долга, но уже не в отношении других людей, а в отношении планеты. Все-таки Экзюпери мыслил не на уровне земли и ежедневной жизни, а космическими масштабами, хотя до первого полета в космос не дожил, но был как будто первым космонавтом в душе. «Планета людей» — это собрание путевых заметок и впечатлений профессионального летчика, который видит звезды ближе, а опасности подвергается чаще, чем остальные люди. Главные темы жизни для него — товарищество, ценность окружающего мира, честь и взаимопомощь. В 30-е годы, когда полеты всегда были риском для жизни, рассчитывать можно было только на свое мастерство. надежность самолета, механика и помощь природы, потому что летчик каждый раз входил один на один в борьбу со стихией. Писатель напоминает всем тем, кто проживает свою жизнь на земле, что есть люди, которые терпят крушение посреди пустыни или в снежных Андах, и что чувствуют они, когда 5 дней без еды и воды в одиночку ищут хоть одну живую душу:
» Не стану жаловаться на судьбу. Три дня я шел, страдал от жажды, держался следов на песку, и вся надежда моя — на росу. Я забыл где живут мои собратья, и пытался вновь отыскать их на земле. Таковы заботы живых. И, право, это куда важнее, чем выбирать — в каком бы мюзик-холле убить вечер».
При этом он не превозносит летчиков выше остальных — каждый из них обычный и простой человек, который выбравшись из пустыни через неделю отправится в новый полет. Единственное, что их отличает — возможность чувствовать более остро свободу и то, что действительно ценно. Люди для него — все жители одной планеты, объединенные общей целью — поиском смысла, через который обретается счастье жизни и даже смерти:
«Как она достигается. эта внутренняя свобода? Да, конечно, человек полон противоречий. Иному дается верный кусок хлеба, чтобы ничто не мешало ему творить, а он погружается в сон; завоеватель, одержав победу, становится малодушен; щедрого богатство обращает в скрягу. Что толку в политических учениях, которые сулят расцвет человека, если мы не знаем заранее, какого человека они вырастят? Мы ведь не скот, который надо откармливать, и когда появится один бедняк Паскаль, это несравненно важнее, чем рождение десятка благополучных . «.
«А ведь люди вокруг нас, везде и всюду, стремятся к одному и тому же.
Мы хотим свободы. Тот, кто работает киркой, хочет, чтобы в каждом ударе кирки был смысл. Когда киркой работает каторжник, каждый ее удар только унижает его, но если кирка в руках искателя, каждый ее удар возвышает искателя. Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжкий труд. Каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с людьми».
«Человек, который умирает ради научного открытия или ради того,чтобы найти лекарство от тяжкого недуга, самой смертью своей служит делу жизни».
«Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые одной и той же планетой, мы — команда одного корабля. Хорошо, когда в споре между различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга».
Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти».
«Маленький принц».
Это правильно — перечитывать книги, которые вроде бы читал в детстве и знаешь сюжет и популярные цитаты из нее. Потому что с детства у нас остаются искаженные воспоминания. Я, например, в раньше совершенно не придавала значения тому, что в конце Маленького принца ранит змея, я даже не помню, грустила ли по этому поводу, скорее всего, в детстве я была уверена, что он действительно так возвращается на свою планету. Но ведь он умирает, и более того сам решает умереть, не видя смысла в своей жизни и оставшись без самого близкого существа. Умирает от тоски и непринятности, как умирает внутренний ребенок в каждом человеке, когда он взрослеет и убивает его сам. Потому что мир взрослых людей, который он познавал, оказался искусственным, странным и ничего в себе не несущим, в отличие от естественной природы, которую всегда чувствует ребенок.
Думаю, что эту сказку нужно читать совсем не детям, а взрослым лет уже в 30-40, когда ты сам уже успел стать тем самым «деловым человеком» на собственной планете, «честолюбцем», «географом», который нигде не был, и настолько приземлен, что не способен разглядеть удава, проглотившего слона за шляпой.
В общем еще один #mustread и #reread для всех возрастов и профессий
Источник
Блог Амины Бараковой
Journal Info
Антуан де Сент-Экзюпери «Планета людей» (1938г)
. Мы дышим полной грудью лишь тогда, когда связаны с нашими братьями и есть у нас общая цель; и мы знаем по опыту: любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении. Товарищи лишь те, кто единой связкой, как альпинисты, совершают восхождение на одну и ту же вершину, — так они обретают друг друга.
. Быть может, потому-то все в мире сейчас трещит и шатается. Каждый страстно ищет веры, которая сулила бы ему полноты души. Мы яростно спорим, слова у нас разные, но за ними — те же порывы и стремления. Нас разделяют методы — плод рассуждений, но цели у нас одни.
. Если вы хотите убедить того, кто не отказывается от войны, что война ужасна и отвратительна, не считайте его варваром, — прежде чем судить, постарайтесь его понять. . Если вы хотите убедить того, кто не отказывается от войны, что война ужасна и отвратительна, не считайте его варваром, — прежде чем судить, постарайтесь его понять.
. Истина человека — то, что делает его человеком. Кто изведал такое благородство человеческих отношений, такую верность правилам игры, уважение друг к другу, что превыше жизни и смерти, тот не станет равнять эти чувства с убогим добродушием демагога, который в знак братской нежности стал бы похлопывать тех же арабов по плечу, льстя им и в то же время унижая. Начните спорить о войне с таким капитаном, и он ответит вам лишь презрительной жалостью. И будет прав.
Но и вы тоже правы, когда ненавидите войну.
. Чтобы понять человека, его нужды и стремления, постичь саму его сущность, не надо противопоставлять друг другу ваши очевидные истины. Да, вы правы. Логически можно доказать все, что угодно. Прав даже тот, кто во всех несчастьях человечества вздумает обвинить горбатых. Довольно объявить войну горбатым — и мы сразу воспылаем ненавистью к ним. Мы начнем жестоко мстить горбунам за все их преступления. А
среди горбунов, конечно, тоже есть преступники.
. К чему спорить об идеологиях? Любую из них можно подкрепить доказательствами, и все они противоречат друг другу, и от этих споров только теряешь всякую надежду на спасение людей. А ведь люди вокруг нас, везде и всюду, стремятся к одному и тому же.
Мы хотим свободы. Тот, кто работает киркой, хочет, чтобы в каждом ударе кирки был смысл. Когда киркой работает каторжник, каждый удар ее только унижает каторжника, но если кирка в руках изыскателя, каждый удар ее возвышает изыскателя. Каторга не там, где работают киркой. Она ужасна не тем, что это тяжкий труд. каторга там, где удары кирки лишены смысла, где труд не соединяет человека с людьми.
А мы хотим бежать с каторги.
. Все мы — кто смутно, кто яснее — ощущаем: нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей. Конечно, людей можно воодушевить, обрядив их в какую-нибудь форму. Они станут петь воинственные песни и преломят хлеб в кругу товарищей. Они найдут то, чего искали, ощутят свое единение и общность. Но этот хлеб принесет им смерть.
Можно откопать забытых деревянных идолов, можно воскресить старые-престарые мифы, которые, худо ли, хорошо ли, себя уже показали, можно снова внушить людям веру в пангерманизм или в Римскую империю. Можно одурманить немцев спесью, что они немцы и соотечественники Бетховена. Так можно вскружить голову и последнему трубочисту. И это куда проще, чем в трубочисте пробудить Бетховена.
Но эти идолы — идолы плотоядные. Человек, который умирает ради научного открытия или ради того, чтобы найти лекарство от тяжкого недуга, самой смертью своей служит делу жизин. Быть может, это и красиво — умереть, чтобы завоевать новые земли, но современная война разрушает все то, ради чего она будто бы ведется. Нынче речь идет уже не о том, чтобы, пролив немного жертвенной крови, возродить целый народ. С того часа, как оружием стал самолет и иприт, война сделалась просто бойней. Враги укрываются за бетонными стенами, и каждый, не умея найти лучший выход, ночь за ночью шлет эскадрильи, которые подбираются к самому сердцу врага, обрушивают бомбы на его жизненные центры, парализуют промышленность и средства сообщения. Победа достается тому, кто сгниет последним. И оба противника гниют заживо.
Мир стал пустыней, и все мы жаждем найти в ней товарищей; ради того, чтобы вкусить хлеба среди товарищей, мы и приемлем войну. Но, чтобы обрести это тепло, чтобы плечом к плечу устремиться к одной и той же цели, совсем незачем воевать. Мы обмануты. Война и ненависть ничего не прибавляют к радости общего стремительного движения.
Чего ради нам ненавидеть друг друга? Мы все заодно, уносимые оджной и той же планетой, мы — команда одного корабля. Хорошо, когда в споре с различными цивилизациями рождается нечто новое, более совершенное, но чудовищно, когда они пожирают друг друга.
Чтобы нас освободить, надо только помочь нам увидеть цель, к которой мы пойдем бок о бок, соединенные узами братства, — но тогда почему не искать такую цель. которая объединит всех? Врач, осматривая больного, не слушает стонов: врачу важно исцелить человека. Врач служит законам вообще. Им служит и физик, выводящий почти божественные уравнения. в которых разом определена сущность атома и звездной туманности. Им служит и простой пастух. Пусть только тот, кто скромно стережет под звездным небом десяток овец, осмыслит свой труд, — и вот он уже не просто слуга. Он часовой. А каждый часовой в ответе за судьбу империи.
Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.
Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из нее человека.
Источник
