Безработица: когда чужие не могут, а свои не хотят
В России только официально зарегистрировано 2,5 миллиона безработных. При этом работодатели жалуются на нехватку рабочих рук. С чем это связано и чем грозит отечественной экономике?
На российском рынке труда возник явный диссонанс: с одной стороны уровень безработицы еще далек даже от показателей 2019 года, с другой — звучат сообщения о явной нехватке рабочих рук в ряде секторов.
В частности, Bloomberg категорично заявляет, что надежды российских властей на восстановление экономики могут разбиться именно о кадровый голод. Правда, издание уточняет, проблема в серьезном оттоке мигрантов на фоне пандемии. Дескать, без них ни дома не строятся, ни золото не добывается, поля так и останутся необработанными, а дворы российских городов — неубранными.
Казалось бы, свято место пусто не бывает. И выбор между работой и статусом безработного, вроде бы, вполне очевиден. По данным компании FinExpertiza по итогам 2020 года число работающих россиян сократилось до 10-летнего минимума, составив 70,77 млн человек. Это против 72,4 млн в конце 2019 — начале 2020 года. За пандемический год количество занятых на предприятиях граждан упало примерно на 1,6 млн человек.
Как сообщили в Минтруда в ТАСС, в феврале в России насчитывалось 2,5 млн официально зарегистрированных на биржах труда безработных. По информации ведомства, это на 300 тысяч человек меньше, чем в декабре 2020 года.
В действительности, количество безработных намного выше, говорит руководитель департамента Аппарата ФНПР социально-трудовых отношений и социального партнерства Олег Соколов. «Например, численность безработных по методологии МОТ в декабре 2020 г. составила 4,4 миллиона человек. Это граждане, не имеющие работу, но активно ее ищущие и готовые приступить к ней в течение недели», — поясняет он, — «Также, стоит учитывать существенную скрытую безработицу, то есть работников находящихся под риском увольнения, в режиме неполного рабочего дня, в простое, в отпуске без сохранения заработной платы. По нашей оценке, численность таких работников только по крупным и средним организациям составляет более 1 млн. человек. То есть с учетом скрытой безработицы уровень безработицы составил в декабре 2020 г. 7,3%».
С тем, что ситуация гораздо серьезнее, чем показывает официальная статистика, согласен и преподаватель Института мировой экономики и бизнеса РУДН Равиль Асмятуллин. «Если безработный не ищет работу, не зарегистрирован в службе занятости — в статистику это не попадает. Скрытая безработица, по данным исследования FinExpertiza, могла составить около 5 млн человек. Поэтому реальное число безработных в разы выше официального: в три, четыре и даже пять раз», — резюмирует эксперт. Он добавляет, что рынок труда в 2021 году ждут тяжелые испытания. По словам Асмятуллина, пандемия пошатнула финансовые возможности компаний. «Всплеска количества новых вакансий ожидать не приходится. А после прекращения мер поддержки бизнеса возможен новый рост безработицы», — считает преподаватель РУДН.
Пандемия разогнала кадры
А что же мигранты? По словам первого вице-президента «Опоры России» Павла Сигала, численность легальных и нелегальных трудовых мигрантов в нашей стране непостоянна: в зависимости от года и экономической ситуации она колеблется от 4 до 9 млн человек, что составляет 6-12% от всей рабочей силы.
«Однако, часть иностранных граждан работает в теневом секторе, поэтому точные цифры назвать довольно затруднительно. Они трудятся в строительной отрасли, сельском хозяйстве, обслуживают сухопутный пассажирский и автомобильный грузовой транспорт, а также сферу ЖКХ», — добавляет Сигал.
Пандемия в буквальном смысле отправила чуть ли не половину иностранцев по домам. По официальным данным МВД за 2020 год количество постановок на миграционный учет составило 9,8 млн, против 19,5 млн годом ранее. При этом, как отмечает Равиль Асмятуллин, стоит учитывать, что иностранец мог вставать на учет несколько раз. То есть, по приблизительным оценкам, количество трудовых мигрантов могло сократиться примерно вдвое.
Традиционно наибольшее количество мигрантов занято в строительстве, сфере торговли и услуг, ЖКХ, а также на сезонных работах в агромпроме. Россияне, как отмечают эксперты, на эти вакансии не рвутся. Так что оставшиеся мигранты обходятся своим работодателям все дороже.
«В условиях дефицита рабочей силы, возросли и средние доходы мигрантов в частном секторе», — говорит Асмятуллин.
Bloomberg даже приводит цифры, ссылаясь на исследование Евгения Варшавера из РАНХиГС. По его данным, в четвертом квартале 2020 года «приглашенные специалисты» зарабатывали в среднем 47 тысяч рублей, тогда как россияне — 34 тысячи.
По словам Павла Сигала, господдержка стала мощным драйвером для строительной отрасли — спрос на жилье в России вырос. «Поэтому застройщики в спешном порядке ищут работников востребованных специальностей: каменщиков, сварщиков, монолитчиков, специалистов по отделочным работам», — говорит вице-президент Опоры России.
Заманить россиянина
То есть, в России, где без работы сейчас в общей сложности «сидят» около 5 миллионов человек, нет ни каменщиков, ни сварщиков, ни прочих ценных кадров? Возможно, что и есть. Но за те деньги, которые им предлагают, например, застройщики, работать они не рвутся, поясняют в ФНПР.
«Дефицит кадров в строительной отрасли формально действительно связан с сокращением численности трудовых мигрантов. Однако эта отрасль — одна из самых непрозрачных с точки зрения регулирования рынка труда (и не только). Длительная ориентация на дешевую, неквалифицированную, зачастую полулегальную рабочую силу, привела к тому, что отрасль не готова к изменению ситуации на рынке труда», — говорит Олег Соколов. По его словам, заявления работодателей о повышении зарплат статистикой не подтверждаются. Даже в условиях серьезного дефицита работников их вознаграждение в строительном секторе растет гораздо медленнее, чем в целом по рынку. Строители не спешат «прогибаться» под требования соотечественников, предпочитая «прогнуть» ситуацию под себя.
«Лоббистские возможности «отраслевиков» используются для протаскивания эксклюзивных решений по возобновлению миграции рабочей силы. Так, в Общенациональном плане действий… содержится норма о проработке вопроса о применении механизма привлечения самозанятых (а это практически обнуление налогов и страховых взносов, и отсутствие ответственности за охрану труда!) для строительной отрасли для граждан стран СНГ и ЕАЭС с использованием цифровых платформ», — говорит секретарь ФНПР.
Их еще учить и учить
Но если вдруг предположить, что все работодатели, которые сейчас тоскуют без таких «удобных» мигрантов, воскликнут: «Бинго! Надо просто предложить больше денег!», — проблема решится? Россияне хлынут на имеющиеся вакансии, таким образом исполнив чаяния властей? Ведь президент поставил конкретную цель — к концу 2021 года вернуть показатели по рынку труда на уровень конца 2019. И по оценке Минтруда для этого надо трудоустроить порядка миллиона граждан. А тут чуть ли не 10 миллионов мигрантов покинули страну, освободив места. И не факт, что все вернутся — по словам Равиля Асмятуллина, девальвация рубля (порядка 20% за прошлый год) постепенно делает заработки в России менее привлекательными — реальные доходы сократились. Так что часть граждан соседних республик, возможно, после снятия ограничений отправится искать лучшей жизни в других краях.
Но не тут-то было. Оказывается, наших соотечественников, прежде чем трудоустроить, еще надо учить и учить. По данным того же Минтруда, 60,5% от общего числа граждан, зарегистрированных в центрах занятости не имеют профессионального образования. А работодателям-то нужны сотрудники, имеющие не всегда особо сложные, но все-таки навыки.
«Россияне частично могут занять рабочие места трудовых мигрантов, однако для повышения качества жизни населения нужно не только трудоустраивать граждан, но и повышать их уровень образования, так как в группе риска по потере работы находятся люди без профессионального образования, поэтому было введено субсидирование занятости и обучение соискателей, которые получают востребованные профессии, в том числе и в сфере строительства», — рассуждает Павел Сигал.
Это подтверждает и Олег Соколов, отмечающий, что для решения проблемы нужны бесплатные программы профессионального образования, а помимо достойных зарплат нужно еще обеспечить и соответствующие условия труда.
Кроме того, в ФНПР полагают, что одним из вариантов решения проблемы дефицита кадров с помощью россиян может стать повышение их мобильности. «В частности, возможен механизм организации работы вахтовым методом из трудоизбыточных территорий (по опыту работы нефтегазовых компаний в районах Крайнего Севера)», — поясняет Соколов.
А почему бы и нет? Если в одном регионе умельцы «простаивают», а в другом они ох как нужны, вполне логично предложить людям съездить поработать в другой регион. Но в России это не особо развито. Если исключить тех, кто катается на заработки в столицы и другие миллионники, то, по большей части перемещения происходят максимум в пределах самих регионов. Слишком уж много неизвестных слагаемых в этих уравнениях — люди элементарно не доверяют предложениям, сулящим «достойную зарплату, выплаты каждую неделю, питание и проживание за счет принимающей стороны». Всем нужны гарантии. Нужны конкретные госпрограммы повышения внутрирегиональной мобильности с соответствующим финансированием, считают в ФНПР.
Опять же, кадры будут приглашать обладающие определенными навыками. Даже там, где работодателям требуется исключительно низкоквалифицированная рабочая сила, тратить лишнее время и деньги на обучение никто не захочет.
Собственно, доступность профобучения должна стать одним из краеугольных камней системы, отмечает Олег Соколов. В Федерации независимых профсоюзов России считают, что граждане должны иметь возможность получить бесплатное профессиональное образование (переквалификацию, повышение квалификации), да и второе высшее, если нужно, на протяжении всей жизни.
Мобильность на рынке труда — один из главных трендов последних лет на том же Западе. Аналитики подчеркивают, что мир стремительно меняется, цифровизация упраздняет одни профессии и выдвигает на передний план другие. Запросы людей тоже трансформируются. Тот же рынок услуг диктует свои правила. Например, не секрет, что население большинства стран упорно стареет. И все больше становятся востребованы те же специалисты по уходу за пожилыми людьми. Таких новых «окон возможностей» открывается множество. И надо быть готовыми перемещаться между ними.
Сейчас в России бесплатно помогают с обучением людям предпенсионного возраста. Кроме того, решение проблем переобучения вроде бы заложено в нацпроект «Демография». По информации Минтруда, этой возможностью смогут воспользоваться около 115 тысяч россиян. Плюс — разработаны дополнительные мероприятия, предполагающие, что обучать граждан будут по уже открытым перспективным вакансиям. Но это еще плюс 54 тысячи человек.
Начало, мягко говоря, не прорывное. Напомню, трудоустроить до конца года планируют миллион человек. Из них около 600 тысяч надо обучать. Остается надеяться, что хоть в России и медленно запрягают, после раскачки процесс пойдет активнее. В противном случае, приток рабочей силы извне окажется единственным рабочим же вариантом. А с ним и отток заработанных средств через границы. Только вот экономику таким образом не то, что выводить на новый уровень, но и восстанавливать-то будет непросто.
Источник
У бедности — женское лицо: кто в России «не хочет» работать
Елена Иванова, Наталья Сейбиль
Не любит русский человек работать, ой, не любит. Все ему бы на печи лежать и ничего не делать. Государство старается, и так, и этак – не хотят лодыри копейку зарабатывать. Так считает Председатель правительства РФ Михаил Мишустин. То ли дело раньше, вспоминал премьер – и вагоны разгружали, и на трёх работах работали. Теперь безответственность цветет пышным цветом:
«Ещё один фактор непростой — это желание человека работать. В принципе мы говорим обо всём, кроме одного. Наверняка все знают: когда не хватало средств — подрабатывали в молодости, где только ни подрабатывали. Я сам лично и работал грузчиком, и занимался соответствующими техническими вещами в качестве лаборанта. Мы все зарабатывали, это было нормально. И когда сегодня мы видим, что, например, даже в Москве на сайте вакансий более сотен тысяч, а люди не идут на работу… Это тоже вопрос. Когда можно необременительно не заниматься ни своим развитием, ни помощью своей семье. Это ещё и вопрос ответственности человека за возможности, которые ему государство предоставляет, за рабочие места, которые должны быть заняты.»
Именно поэтому, видимо, из-за крайней лени, от чего же еще! — бедность в России сократится в два раза не к 2024 году, как было записано национальных целях, а только к 2030 году. Экономист Игорь Николаев предлагает не обвинять все население в нежелании спуститься с печи, а сначала проверить свои планы – может быть, как говорил Жванецкий, в консерватории сначала подправить?
— У нас есть соответствующая национальная цель, достижение которой мы сдвинули на шесть лет – с 2024 года на 2030 год. Этот факт уже говорит о том, насколько он действенен. Если мы сдвигаем достижение национальной цели по снижению уровня бедности ещё на шесть лет, значит, мы не выполняем поставленные задачи.
Если доходы населения, а это – важнейший индикатор в оценке того, что происходит с уровнем жизни, с бедностью, падают, с 2014 года больше, чем на 10% плюс 6% в первом квартале, это тоже показатель. Смотрим на то, как решается сейчас эта задача, и вывод однозначный – не работает! Значит, неэффективно.
Аналитик одного из самых крупных порталов вакансий «HH» Мария Игнатова подтверждает, что рост вакансий действительно есть. В прошлом году из-за пандемии с апреля по июль количество предлагаемых рабочих мест резко упало. Сейчас рост составляет до 20% от недели к неделе. Она не согласна с премьером, что люди не хотят работать. Наоборот, настроение на рынке труда улучшилось, люди настроены положительно:
— Ожидалось, что в кризис соискатели побегут на рынок труда, будут активно откликаться на вакансии, но этого не произошло. Люди держатся за свои текущие рабочие места, если меняют работу, то явно на лучшие условия. Замены «шила на мыло» не происходит. Но нельзя сказать, что они активничают – этого нет.
Рынок стал скорее соискательским. Работодателям приходится выбирать, искать, находить самых лучших. Такого шквала откликов, как было раньше, они не получают. Выбрать работника стало сложнее. В принципе, многие соискатели уже готовы немного снизить и зарплатные ожидания, если им интересна работа как таковая.
В правительстве оперируют цифрами Росстата, которые отражают официальную безработицу. Фиксируются только те безработные, которые сами пришли в службу занятости и встали на учет. Но есть еще огромный теневой сектор, который ни коем образом не попадает в Белый Дом, оттого и цифры, которые публикуются, статичны, говорит Мария Игнатова . Даже в кризис показатели безработицы изменялись на десятые доли процента — как были 5,6-5,8%, так и осталось. Фактическое количество людей, оставшихся без места, было значительно выше, а колебания по году – намного серьезнее.
100 тысяч вакансий по одной Москве — цифра внушающая, особенно, когда она звучит из уст государственных мужей. Казалось бы, каждый, кто ищет работу, может ее найти, было бы желание. Но так может быть только в идеальном мире, где каждый может работать по любой специальности в любой точке мира за деньги, которые предлагает работодатель. В реальности все иначе. Если посмотреть структурно, какая безработица, и какие вакансии, то мы увидим большие расхождения, говорит директор Центра креативной экономики НИУ ВШЭ, профессор Татьяна Абанкина: «Часто бывает так, что вакансии есть в одном месте, а люди, не имеющие работы, — в другом.» На самом деле, вакансии есть в столичных и крупных городах, говорят экономисты. В Москву приезжают работать из бедных регионов – Тверской, Ивановской областей. Новая тенденция в том, что работу в столицах ищут жители относительно благополучных областей, например, Воронежской или Белгородской.
На рынке труда есть большие расхождения не только по географии, но и по оплате труда, по требованиям к кандидатам и по нагрузкам. Исходя из этого, очень большую долю безработных составляют женщины, особенно, женщины с детьми. Татьяна Абанкина считает:
— У нас безработица носит яркие черты гендерного неравенства. Это женщины с детьми, или с маленькими детьми, после того, как они с ними сидели, и пытаются выйти на работу, утратив какие-то навыки. Многие хотят получать какую-то приличную зарплату, и чтобы это был гибкий график.
Многие работодатели неохотно берут женщин с маленькими детьми, именно в силу того, что никто не хочет оплачивать больничные и вообще. Еще одна группа – женщины после 50 лет. Такого эйджизма, как у нас, в других странах нет. У нас людям после 45 и уж тем более после 50 практически невозможно устроиться на работу. Не берут.
Оценить соотношение числа безработных и существующих вакансий еще сложно и потому, что на рынке появилась самозанятость. Очевидно, что более льготного налогообложения – 4% — представить себе невозможно. Работодателям выгоднее нанимать самозанятых работников и оплачивать их по договорам. Социальных отчислений нет, платить за них в Пенсионный фонд не нужно, ответственности никакой. Даже в крупнейших строительных компаниях огромная доля рабочих – это самозанятые, говорит экономист Абанкина. Насколько это реальные вакансии, сказать трудно. У них рабочие места числятся как вакансии, а по договорам они все заняты.
Ситуация на трудовом рынке еще больше осложняется тем, что во многих сферах изменяется характер труда. Сегодня в торговых сетях требуются не продавцы, а сборщики заказов, которые собирают их с использованием компьютерных программ. И так практически везде. Если говорить о классическом офисном персонале и айтишниках, то они, в целом, соответствуют требованиям работодателей. Жалуются компании на низкий уровень технического персонала, им не хватает компетенции кандидатов. Но переучивать персонал работодатели не хотят, замечает Мария Игнатова:
— Только крупные компании могут позволить себе готовить работников, чтобы потом их трудоустроить к себе. Те, у кого есть на это бюджет и возможности. Если посмотреть на карту компаний, то очень большой процент – это предприятия малого бизнеса, которые так же, как и соискатели, в кризис выживали. Им было гораздо сложнее. Поэтому здесь есть определённый дисбаланс.
Эксперты категорически не согласны с утверждением, что люди у нас бедные, потому что не хотят работать. Беда в том, что у нас неадекватно много низкооплачиваемых рабочих мест. Очень часто в малых городах и сельской местности основная занятость только в бюджетном секторе. Поэтому люди уезжают. Татьяна Абанкина констатирует:
— Часто бедность возникает из-за того, что работают люди не там, где живут. В малых городах и сельской местности это бюджетный сектор , где зарплаты низкие. У нас много неполных семей. Семьи с детьми ложатся на плечи матерей, женщин, в основном. Часто помощь бабушек-дедушек не удается получать, потому что вынужденно переезжают в крупные города, снимают квартиры, ютятся.
Все вынуждены много работать. Реально много социальных ситуаций, в которых люди вынуждены много работать. В бюджетной сфере люди вынуждены работать в среднем на 1,5 -1,8 ставки.
Доходы населения складываются не из одной заработной платы. Есть еще доходы от предпринимательской деятельности, от собственности. Однако деловая активность населения снижается год от года. В 2000 году доля доходов от предпринимательской деятельности составляла в общих доходах 15% , сейчас – в три раза меньше, не более 5-6% , напоминает Игорь Николаев. Одновременно социальные выплаты постоянно растут. Сейчас их больше 20% . Даже в советские времена такой высокой доли в общих доходов населения не было.
— Это говорит о том, что выбрана неправильная стратегия, как решать эту проблему. Ну, ещё государство добавит, ещё больше даст. Добавляем, а проблема не решается. Значит, это тупиковый путь. Выводов не делается. Отсюда у меня прогноз, во всяком случае, пока мы к достижению этой цели хотя бы снизить в два раза число бедных, не приближаемся.
Бедность – комплексная проблема. Ее невозможно решить, размазывая миллиарды пособий тонким слоем. Средней зарплатой в 500 долларов побороть бедность тоже невозможно. Российские власти годами пытаются повысить располагаемые расходы населения. Но 2013 год, когда был достигнут их исторический максимум, отодвигается все дальше. Видимо, нужна смена парадигмы.
Источник
