Почему либертарианство не работает

Ответ на «10 вопросов к либертарианству»

Это ответ на статью про либертарианство, опубликованную в ВКонтакте Владимиром Рукавишниковым.

Сразу хочу оговориться, что либертарианство в широком смысле вовсе не ограничивается минархизмом и анархо-капитализмом, это довольно большая группа право-либеральных идеологий, включающая в себя разные концепции классического либерализма, минимального государства и анархии, панархизм, агоризм, криптоанархию, техно-коммерционализм и правый акселерационизм, палеолибертарианство, фузионизм и правый консерватизм, джорджизм, мютюэлизм, некоторые идеи прямой демократии и т.д. Общим местом всех этих идеологий является стремление к максимальной свободе индивида и товарно-денежных отношений. Так что я буду давать некоторую взвешенную позицию, а не стараться вывести все из одного единственного принципа, как это обычно делают.

1. Интеллектуальная собственность

Современная система авторского права уже довольно давно находится в глубоком застое и требует, как минимум, серьезного реформирования, а как максимум, полного демонтажа. В этом мнении сходятся далеко не только одни либертарианцы, но также и многие специалисты, а Пиратские Партии и другие организации по защите Интернета по всему миру продвигают разного рода реформы этой сферы человеческой деятельности. С одним из таких проектов реформ можно ознакомиться на сайте https://changecopyright.ru/ .

Чисто идеологически, абсурдной является сама возможность иметь «право собственности» на какую-то определенную последовательность информации, визуальной, аудиальной, текстовой или цифровой — не принципиально. Право собственности не может распространяться на бесконечные объекты или онтологические концепции, не может существовать «право на море» или «право на дождь». Право на информацию здесь не является исключением: как никто не может обладать эксклюзивным правом на цифру 7 или Теорему Пифагора, также никто не может обладать и эксклюзивным правом на какой-то определенный набор строчек кода или бит информации. Теоретически обосновать такое право, не придя к крайне нелепым, если не сказать, оруэлловским последствиям для описываемой общественной системы, практически невозможно.

На практике же авторское право легко заменяется специализированными контрактами на уровне тех или иных частных юрисдикций. Если вы передаете той или иной компании эксклюзивное право на использование вашего продукта, то в его нераспространении заинтересована уже сама организация и именно она будет использовать имеющиеся у нее механизмы для недопущения его копирования и применять санкции в случае нелицензионного использования. В условиях анархо-капитализма конкурирующие друг с другом за своих пользователей и контрагентов частные юрисдикции являются полноценной децентрализованной заменой государства, и наличие тех или иных гарантий и привилегий у пользователей юрисдикции является значимым рыночным фактором, способным склонить выбор клиентов в ее пользу. Если юрисдикция гарантирует ученым, авторам или разработчикам дополнительные гарантии в сохранении приватности их наработок и дальнейшем их продвижении на эксклюзивных условиях на те или иные рынки, и обладает достаточным влиянием и техническими возможностями для выполнения этих гарантий, то, вероятно, именно она будет привлекать подобные страты населения. По сути, эта ситуация мало чем отличается от современной, когда мы имеем множество стран с разной жесткостью регуляций авторского права — от Канады, штрафующей на огромные суммы за скачивание торрентов, до КНР, уже много десятилетий не стесняющейся воровать патенты, программное обеспечение, игры и другие технологии.

Раз в других странах подобное право защищают, почему российские разработчики, писатели и изобретатели не должны защищать свои разработки от копирования и использования? Сделаем ли мы отсутствие права на интеллектуальную собственность барьером для импорта иностранных товаров?

Применительно к России и ее внутренним реформам пример КНР (да и Советского Союза, если уж на то пошло, тоже) показывает, что экономическая состоятельность страны играет гораздо более значимую роль, чем те или иные политические разногласия, поэтому опасаться проблем с импортом в случае создания успешной, быстрорастущей и хорошо диверсифицированной экономики стоит в последнюю очередь.

Также еще одним немаловажным аргументом является тот факт, что свободное распространении работает в обе стороны: да, автор не может защитить свое ноу-хау от копирования, но это с лихвой компенсируется тем, что он имеет возможность сразу использовать готовые ноу-хау других авторов, а не начинать каждый раз все с нуля. Именно такая логика отлично себя показывает в работе с открытым программным обеспечением. Суммарный эффект просто приводит к более быстрому росту технологий, поэтому элементы свободного распространения будут (и постепенно делают это) так или иначе вытеснять устаревшие нормы копирайта.

2. Субъектность права детей

На самом деле, эта тема является объектом постоянных споров только в среде фузионистов и других консерваторов, сторонники более прогрессивных течений отдают себе отчет, что полный запрет абортов либо невозможен, либо не будет работать, а разного рода промежуточные варианты можно смело оставлять на откуп местным юрисдикциям. Анархо-капитализм как раз дает обществу наиболее полную возможность создавать юрисдикции с самыми разными правилами, разрешая таким образом эту проблему простой естественной сегрегацией людей между различными правовыми зонами, оставляя их выбор под полную ответственность самих граждан. По большому счету, на практике эта система не должна сильно отличаться от швейцарской или американской, за исключением более мелкого деления на правовые зоны и отсутствия у них единого федерального центра (Концепция ЭКЮ и панархии предлагает такую смешанную конфедерацию с множеством правовых центров федерального уровня, каждый из которых представляет собой квази-государство с минимальным набором правил и возможностью свободного присоединения или выхода регионов).

Все это также касается и всех остальных прав детей, единственное что следует добавить — общий консенсус того или иного общества касательно субъектности детей, их индокринации и эмансипации в условиях устранения государства все также продолжает играть значительную роль, просто его исполнение и отсутствие злоупотреблений начинают отслеживать негосударственные организации (тоже самое касается и экологии, прав животных и тому подобного: если что-то считается абсолютно неприемлемым подавляющим большинством людей, то обязательно существует НКО или другая форма организации, поддерживаемая этими людьми и за счет этого имеющая достаточное влияние на все правовые юрисдикции и рыночные компании, чтобы пресекать подобные ситуации).

3. Убыточные для рынка направления

Для начала следует разобраться что именно означает «нерентабельные направления». Нерентабельным направление может быть только в том случае, если средства необходимые для его реализации меньше тех средств, которые люди будут готовы заплатить за итоговый результат этого направления. Если вы решите строить дома из песка, то вы заложите определенный бюджет под их строительство, но у вас их никто не купит, потому что в них будет невозможно жить и они будут рассыпаться от любых природных явлений и попыток эксплуатации. Это нерентабельное направление. Нерентабельность при рыночной экономике (а на самом деле при абсолютно любой экономике) означает ровно следующее: если бы вы вложили деньги и силы во что-то другое, результат был бы лучше. Или в более показательной форме: если вы прямо скажите людям, что миллионы из них должны подтираться газетой вместо туалетной бумаги, недоедать и жить в коммуналках ради того чтобы пара человек слетала на орбиту, а еще десяток генералов нашила себе новые звезды на погоны, вряд ли они скажут вам спасибо.

Если что-то нерентабельно, значит средства нужны где-то еще. Если вы забираете у людей часть зарплаты, чтобы развивать космическую программу, которая никогда не окупится, то это вы виноваты в том, что дети этих людей будут умирать от болезней, которые можно лечить, но медицинские центры не могут закупить достаточно лекарств и оборудования, потому что у людей недостаточно денег, чтобы в них ходить. Всегда нужно рассматривать альтернативные издержки.

Другое дело, если проект малорентабелен или имеет высокие риски. Малорентабельность проекта означает, что либо он дает очень незначительное улучшение какого-то продукта, либо что он нужен очень небольшому числу людей. В первом случае подобный проект просто будет реализовываться по остаточному принципу, когда все более актуальные проблемы уже решены. Это логично и рационально при любом раскладе: если вы сначала вкладываете в менее рентабельные проекты, а затем в более рентабельные, то вы всегда получите более плохой итоговый результат, чем тот, кто будет делать наоборот. При этом не надо путать просто малорентабельный проект и проект, дающий какое-то малое полпроцентное улучшение, но способный масштабироваться — повышение эффективности на 0,5% для миллионной продукции это огромная экономия и огромные прибыли. Второй случай подразумевает, что проект интересен и рентабелен, но для очень небольшой группы людей, поэтому не способен принести большой прибыли и заинтересовать инвесторов или предпринимателей. Это было проблемой в эпоху до Интернета, но сейчас довольно легко решается самоорганизацией заинтересованных людей в творческие коллективы, краундфандингом, прямыми донатами от аудитории и т.д. По сути, так существует огромное количество проектов на Патреоне, Ютубе, ВКонтакте, Гитхабе и т.д.

Что касается высокорискованных проектов, т.е. таких направлений, которые с высокой долей вероятности не окупятся, но если вдруг чего-то достигнут, то принесут очень большую пользу (сюда входят разработки новых материалов, процессоров, двигателей, сверхпроводников, энергоносителей, лекарств, способов лечения и т.д.), то для этого на рынке существуют венчурные фонды, частные фонды университетов и специализированные подразделения крупных корпораций — все эти фонды и организации имеют своей обязанностью (!) рисковать и терять деньги, потому что если они их не теряют, это означает, что они не отслеживают и не копают на передовом крае науки и технологий, и их конкуренты в других частных компаниях увеличивают свои шансы опередить их при внезапном научном прорыве. Опять же оставлять эту сферу государству нет никакой необходимости.

Теперь обратимся к разбору приведенных в оригинальной статье примеров:

Космос — только отправление спутников является рентабельным направлением космонавтики, в то время как телескопы, зонды, изучение дальних просторов космоса, МКС и даже лунная программа несут только одни убытки. С точки зрения рынка их бы уже давно прекратили, однако именно нерыночное использование средств позволяет проводить опыты, отправляться к дальним просторам и развивать тягу к исследованиям космоса, мечту как предыдущих поколений, так и возможный триумф будущих.

Все что было выше написано про нерентабельные проекты полностью применимо к большинству космических программ. Ошибочно полагать, что без государственного спонсирования космических технологий во времена Холодной Войны мы бы сегодня имели все тоже, что имеем, но без космических технологий — это мнение не учитывает альтернативные способы вложения средств, потраченных на развитие этих технологий (и разворованных по дороге). Вполне возможно, что не вложившись в бесполезную космическую гонку, мы получили бы сотовую связь и персональные компьютеры не в 90е, а в 70е, а более быстрое развитие вычислительной техники позволило бы нам рассчитать гораздо более рентабельные и экономичные проекты космических аппаратов, и сегодня мы бы имели и более продвинутые компьютеры и МКС и базу на Луне. Сегодняшнее бурное развитие коммерческой космонавтики косвенно подтверждает эту версию.

Что касается нерентабельности космических исследований, аппаратов для изучения дальних уголков солнечной системы, космических телескопов и прочего орбитального мусора — да, часть из них могла бы оказаться нереализованной или реализованной на более позднем этапе. Это касается не только изучения космоса, но и многих мегапроектов связанных с фундаментальной наукой. Но также ошибочно полагать, что все подобные вещи являются нерентабельными. Рентабельность — это соотношение средств, которые люди готовы потратить на результат вашего проекта по отношению к средствам, которые необходимы для его реализации. Вы ведь пишите о космических проектах, восхищаетесь ими, говорите, что миллионы других людей также вхохновлены ими — что это как не общественный запрос на подобные проекты? А раз он есть, значит будут и спонсоры, и инвесторы, и некоммерческие фонды и краундфандинги, которые позволят реализовать все эти проекты. Смотрите на это не как на фундаментальную науку без которой обожемывсеумрем, а как на перфоманс под названием Великий Культурный Проект Человечества по Исследованию Вселенной, в который не жалко вложить миллионы и миллионы свободных денег для любого богатого и сытого общества. А вот требовать на него денег с бедного и голодного общества должно быть стыдно.

Культура — не все культурные, и даже исторически важные объекты могут обеспечить своё содержание. Панацеей от необходимости использования международных фондов является частный благотворительный фонд по сохранению как памятников культурного значения, так и природных мест. Однако на данный момент подобное меценатство являются большой редкостью, и попросту не покрывает необходимых мер по расходам.

Недавний пожар в Нотр Дам де Пари наглядно продемонстрировал, как охотно люди жертвуют деньги на сохранение памятников искусства — миллиард евро был собран менее чем за 24 часа. Учитывая один этот факт, а также, к примеру огромные деньги вращающиеся на рынках антиквариата, подлинников произведений искусства и других реликвий, довольно странно слышать о нерентабельности содержания объектов искусства и культуры. Логика здесь все та же — да, какая то часть объектов искусства может оказаться никому не нужной, но это не означает, что мы должны принудительно заставлять людей содержать объекты культуры, которые им не нужны. В конце концов, это культура существует для человека, а не человек для культуры.

Еще одним забавным кейсом является цифровизация произведений искусства и превращение их в обеспечение на подобие золотого запаса. Представьте себе блокчейн, токены которого обеспечены разбитым на пиксели подлинником Джоконды да Винчи или Черного Квадрата Малевича. По сути, такой рыночный вариант содержания в сохранности произведений искусства и определения их реальной стоимости ничем не хуже прочих.

Инвалиды — согласно рынку самым востребованным рабочим является тот, кто имеет наибольшую производительность, образование, опыт, однако инвалиды не могут конкурировать на рынке. Единственный способ их социализации — создание индивидуальных рабочих мест или выплаты. И то, и другое являются продуктом налогообложения, где расходы на логистику данной меры будет потрачено больше, чем дойдёт до нуждающихся. Однако, как подобный вопрос может решить либертарианство?

Тут даже сложно решить, с какого конца начать опровержение. Первая же фраза содержит в себе логическую ошибку — на рынке самым востребованным является тот работник, на которого самый большой спрос. В зависимости от конкретного рынка спрос может быть на самых разных людей — на административном рынке коррупционеров или мафиози самым восстребованным будет самый лояльный, на искаженном современными SJW рынке может котироваться представитель разнообразных меньшинств, в цирке уродов или в среде попрошаек наибольшим спросом может пользоваться самый уродливый из них и т.д. Конкретные характеристики работника или соискателя целиком зависят от конкретной формы спроса.

Далее рынок вовсе не обязан отбирать самых лучших во всем. Если вам требуется рабочий у станка, вам совершенно все равно, есть ли у него два высших образования — это даже с большей вероятностью станет отрицательным фактором при подборе вакансий. Также и инвалид в чем-то одном вовсе не обязан быть плох во всех видах работ. Если у программиста одна рука, это не помешает ему превзойти своих коллег по цеху, если он приложит к этому должные усилия.

Ну и наконец, ни либертарианство вообще, ни анархо-капитализм в частности никак не мешают людям создавать профсоюзы и общества взаимопомощи (которые и занимались всю историю помощью бедным, инвалидам и их семьям до появления социального государства), а крупным компаниям иметь собственные соцпакеты, квоты и страховые гарантии для работников. Это точно такая же часть рынка, только на уровне конкуренции между компаниями — если на рынке есть две идентичные компании, одна из которых помогает социализироваться инвалидам, выплачивает пособия пострадавшим на предприятии работникам и занимается другой частной благотворительностью, а вторая ничего из этого не делает, люди будут более склонны пользоваться услугами первой, а также будут предпочитать именно ее при выборе места работы. Единственное против чего выступают либертарианцы — это спонсирование всего этого из принудительно собираемых налогов, потому что именно монополизация этой сферы и, как следствие, ее огромная коррумпированность и неэффективность, а вовсе не сама система социального страхования, является истинной проблемой.

Музыкальные школы, деревенские школы, обучение малоимущих. В теории частное образование гораздо эффективнее государственного, поскольку ориентировано на результат, имеет индивидуальный подход к каждому учащемуся и стандарты качества в виде наличия знаний, а не циферок с оценками. Но, к сожалению, не все за пределами МКАД могут иметь доступ к подобному образованию из-за высокой стоимости. Музыкальные школы за пределами мегаполиса так вообще являются убыточными, и не могут предоставить хорошую рекламу дабы её спонсировали частные предприниматели. Если брать деревни и посёлки городского типа, то ситуация стоит более остро. В данном случае предоставление базового, но качественного образования является полезным действием в силу создания основы для получения иных навыков, увеличения шанса найти работу на рынке или простой жизни в своём родном отдалённом от города месте жительства.

Здесь целых два базовых вопроса.

Первый о том, может ли вообще хорошее образование быть убыточным. Если человек является носителем ценных знаний и навыков, которые востребованы, будь это музыка, история, иностранные языки или технические навыки или что угодно еще, он всегда найдет свою аудиторию, которая будет готова платить ему за получение этих знаний и навыков. Нахождение в каком-то далеком и малообеспеченном регионе только увеличивает ценность подобного человека, потому что он находится в ситуации низкой конкуренции и спрос на него у местных жителей очень высок. Этот же высокий спрос и низкая конкуренция может сподвигать людей, способных чему-то научить двигаться в сторону этих регионов, открывать там школы, курсы и т.п. Рынок так работает — он сглаживает региональное неравенство за счет чуткого реагирования на характер спроса и конкуренции, там где возникает вакуум предложения, он очень быстро заполняется, если ему не мешать. Также не стоит забывать, что сегодня огромное количество образовательных платформ доступны дистанционно через Интернет и зачастую вообще абсолютно бесплатны. Просто обратите внимание на Курсеру или Академию Хана, а также на возможность участвовать в дистанционных семинарах и других курсах в большинстве университетов мира.

Второй поднятый здесь вопрос затрагивает тему того, кто является заказчиком образования. Сегодня, особенно в уберцентрализованных странах вроде России, мы имеем заметное искажение спроса на образования, потому что его основным покупателем является государство, диктующее то, какие знания, навыки и профессии должны преподаваться его гражданам. Но в условия более свободного рынка существует только два реальных заказчика образования — это родители и работодатели. И если с желанием родителей дать своих детям достойное образование всем все обычно понятно, то спрос на человеческий капитал со стороны работодателей в России традиционно принято не замечать. Однако, в мировой практике именно бизнес заинтересован в строительстве школ и университетов, открытии новых профильных кафедр и факультетов и повышении всеобщего уровня грамотности. И уже сегодня фактически не существует деления на университеты по странам — любой способный абитуриент, прошедший вступительные испытания, может подать заявку на поступление в любой крупный университет мира, и приложив справку о доходах в 99% случаев получить право на бесплатное обучение и проживание.

Общий взвешенный ответ здесь следующий: общее базовое образование, если оно действительно нужно (что тоже не всегда очевидно, бывают, например, фермеры в десятом поколении, которым требуются совсем иные навыки), человек всегда сможет получить в любом месте, где бы он не находился (возможно, за исключением совсем слаборазвитых стран третьего мира, но это явно не относится к Российской Федерации) дистанционно или при индивидуальном обучении. Следующий же уровень профессионального образования талантливый но малоимущий абитуриент также легко сможет получить практически в любом вузе мира совершенно бесплатно, здесь уже не ему придется конкурировать с другими студентами, а скорее университеты будут конкурировать за него. (Кроме прочего стимулом является и тот факт, что чем больше студентов университета получили после него высокоплачиваемую работу, тем престижнее становится статус этого учебного заведения).

4. Производство и иностранцы

Допустим, наступило светлое будущее либертарианства. Налогов нет, государственного регулирования на въезд-выезд людей и капитала нет. Частное предприятие на частной земле вместо найма на низкоквалифицированную работу русских начинает нанимать более дешёвую иностранную силу, или отправлять его на аутсорсинг (в зависимости от производства). Сырьё закупается за рубежом, товар отправляется тоже туда. Где прибыль для русского населения? А ведь этот пример имеет своё отражение в Дальнем Востоке и Сибири.

В описанном случае никакой прямой прибыли для какого-то русского населения быть не может, потому что описан абстрактный анархо-капитализм, в котором на какой-то территории существует автономный анклав, никак политически, юридически или через товарно-денежные отношения не связанный с окружающей его территорией. Разумеется такая изолированная и самодостаточная система никому ничего не должна и это не должно вызывать никаких проблем даже в теории. Фактически это отдельное государство и требовать от него каких-то выплат соседнему государству за деятельность, к которой то не имеет никакого отношения было бы как минимум странно.

На практике же возможны варианты. Если мы находимся в ситуации минархизма, т.е. у нас существует минимальное государство, юрисдикция которого распространяется на всю территорию страны, то описанное данное предприятие будет платить те минимальные налоги, которые есть в этом минимальном государстве — скорее всего в замен на обеспечение военной защиты правового режима, полиции и судебной системы. Тоже самое при панархии: частная территория так или иначе будет находиться в зоне действия тех или иных ЭКЮ (экстерриториальных контрактных юрисдикций), обеспечивающих правопорядок взамен на определенную оплату за свои услуги. Отличии только в том, что данное частное предприятие будет иметь выбор между несколькими ЭКЮ. Но даже если мы предположим, что это ситуация чистого АнКапа, где каждый собственник сам себе хозяин, а это частное предприятие само себе ЭКЮ, эффект для экономики окружающей территории все равно не будет нулевым. За исключением того случая, когда все предприятие абсолютно автономное и автоматизированное, его работникам и менеджерам все равно придется закупать на окружающей территории те или иные продукты и материалы, подряжать рабочих подводить к частной территории те или иные коммуникации, а возможно и нанимать кого-то из местных на некоторые виды работ (даже если для большинства работ больше подходят иностранцы), некоторые работники даже могут решить поселиться на пмж и завести семью, и в этом случае их заработная плата будет расходоваться на данной территории. Все это создаст поток материальных и денежных средств из этой частной юрисдикции на прилегающие территории, таким образом увеличивая их ВВП и благосостояние в полном соответствии с экономической теорией — вопрос только в объеме этого потока, но теоретическое рассуждение для такого расчета не предназначено.

Также, разумеется, различные варианты минархисткого государства и ЭКЮ могут иметь те или иные виды протекционизма (например, в государстве может не быть налогов, но вместо них могут быть пошлины на те или иные товары), поэтому в общем и целом либертарианство может предложить здесь гибкие стратегии для решения подобных вопросов.

5. Исторические примеры

Действительно не существует исторических примеров чистого Анархо-Капитализма. Но также не существует и примеров чистого Социализма или Коммунизма, чистой Демократии или чистого Тоталитаризма. Нужно разделять реальность и умозрительные модели. Однако, можно показать исторические примеры обществ, в которых те или иные идеи либертарианства были воплощены в наибольшей мере.

Средневековая Исландия является примером общества, в котором на протяжении трех веков работала децентрализованная система частного права с компенсационными наказаниями и экстерриториальными юрисдикциями.

Ганзейский Союз, являющийся средневековым прообразом идеи Евросоюза, — был торговой конфедерацией, созданной купцами, и представлявшей собой объединением независимых городов, в котором не было налогов и правительства, но существовали общие для всех правила, монетарная политика, найм частных армий для защиты торговых путей и успешная внешнеполитическая деятельность и даже успешные войны с другими государствами.

Англия, Швейцария, США и Канада — примеры обществ, близких к конфедеративным, в которых отдельные штаты, муниципалитеты и кантоны имели (и во многом имеют до сих пор) значительную автономию, включая собственную полицию и законодательство. Как мы знаем, именно эти общества достигли в итоге выдающихся успехов на мировой арене.

Также не стоит забывать, что либертарианство это не только политическая, но и экономическая модель, и для ее функционирования вовсе не обязательно нужны какие-то революции и радикальные социальные перемены, как в случае демократии или социализма. Распространение свободного ПО, анонимайзеры, даркнет, торренты и, конечно, криптовалюты — все это было создано либо самими либертарианцами, либо под значительным влиянием их идей.

Еще одним, более спорным, но, очевидно, успешным примером воплощения отдельных либертарианских моделей являются корпоративные города-государства, вроде Гонконга и Сингапура (или городов Северной Италии и других похожих на них политических образованиях в разных исторических эпохах и регионах), где происходило практически полное слияние управленческого аппарата с частными корпорациями. Похожей моделью обладают Япония, Южная корея, а в последнее время и наша страна, но эффективным такое управление и в теории и на практике может быть только на малых масштабах, в пределах одного города со свободной миграционной политикой и большим потоком иностранных инвестиций — только в этих случаях бизнес действует из рациональных инетересов поддержания жесткого правового режима и минимальных издержек, а не рассчитывает на свое спонсирование из налогового бюджета.

Так что, на самом деле, примеров более чем достаточно.

6. Переработка мусора

Мусорные протесты массово охватили Россию, от Москвы до Дальнего Востока. Связано это с тем, что в отличии от других стран, в России не существует логистики по сбору, сортировке и переработке мусора. Но, как ни странно, данная сфера является попросту нерентабельной для рыночной экономики. Изначально вопрос о борьбе с мусором возник в Японии, где от сжигания с образованием токсичных остатков постепенно перешли к утилизации без оставления вредных веществ, но эта область дотируется налогоплательщиками. Даже в США используется стандартное закапывание мусора в землю, где доля переработки имеет меньшую долю. Однако в России речь идёт не о малой доли переработки, а её полном отсутствии.

Наличие дотирования той или иной области вовсе не обозначает ее рыночной нерентабельности. Скорее это говорит о высокой зарегулированности рынка, приводящей к сложности вхождения на него новых игроков и большом лобби текущих игроков, находящемся в правительстве.

Переработка и утилизация мусора в условиях России просто не может быть нерентабельной, т.к. это огромный неохваченный рынок, и его высокая политизированность говорит именно о попытках его силового передела с целью получения сверхприбылей отдельными проправительственными игроками.

Напротив, т.к. Россия не является первопроходцем в этой области и может спокойно импортировать самые передовые технологии, это является ее преимуществом в плане догоняющего развития. Еще одним серьезным и недооцененным преимуществом является ее огромная территория, которая не просто может позволить строительство перерабатывающих заводов и могильников, но и разместить самые современные автоматизированные заводы в малонаселенных территориях и десятилетиями принимать там не только собственные отходы, но и отходы всех соседних стран на континенте.

Так что об этой проблеме надо думать не как о проблеме, а как об одном из драйверов будущего роста экономики для данной страны.

Опять же в рамках взвешенного подхода напоминаю, что либертарианство не ограничивается АнКапом и другими системами с полным отсутствием тех или иных форм налогообложения, поэтому в рамках минархизма или панархии вполне доступно дотирование определенных этапов экономической модернизации. Да и система, в которой государство полностью заменено множеством крупных корпораций, также без всякого нарушения рыночной логики может позволить себе тратить часть своего частного бюджета на подобные проекты, чисто рационально оценивая выгоды от создания новых рынков и транзитных доходов.

7. Оружие массового поражения

Ну это довольно простой вопрос. Он является проблематичным только для чистого АнКапа, возникшего по мановению волшебной палочки (например, в книге «Лавина» Нила Стивенсона описывается именно такое общество, где отдельный бандит действительно может разъезжать по городу с личной ядерной бомбой, гарантирующей ему неприкосновенность), но это именно что пародия на либертарианство. В любой правдоподобной реальности мы будем иметь достаточно долгий переходный период от современного положения дел к появлению частных государств и децентрализованных коммерческих юрисдикций.

В случае минархизма, оружие массового поражения и немногочисленная, но очень профессиональная армия — это фактически единственное, что будет находиться в ведении правительства. В случае панархии предполагается вариант конфедерации или союза из нескольких конфедераций, поделенных на частные экстерриториальные юрисдикции, каждая из которых является квази либертарианским государством и может иметь собственные военные силы, но скорее всего предпочтет передать заботы об общественной безопасности на уровень конфедерации или международного союза по типу НАТО. Поэтому проблем с хранением оружия массового поражения и его эффективным применением не будет, оно также будет оставаться гарантом статуса кво и находиться в распоряжении наиболее компетентных лиц из числа военных, нанимаемых обществом и корпорациями по специальному социальному контракту.

8. Разница между правыми авторитарными и правыми либертарными идеями

В отличии от более ортодоксальных направлений рыночников, либертарианство является примером симбиоза капитализма и максимальной личной свободы человека. Однако, все ли люди, получив свободу, будут за правые идеи? Отсутствие ограничений для левых идей, которые всё-таки смогут достать оружие, обернётся ростом необъективной социальной напряжённости, и в теории, смогут предпринять попытки силового захвата бизнеса. И если крупные предприятия с частной армией смогут им противостоять, более слабые левые, в силу отдалённого географического расположения или нахождении непосредственно в жилом секторе, будут уязвимы перед левыми вооружёнными борцами за «социальную справедливость».

Здесь все обстоит ровно противоположным образом. Именно либертарианские идеи позволяют снизить общественное напряжение между разными фракциями, потому что именно они предлагают максимальную свободу в выборе способов организации собственной жизни и сегрегации друг от друга по каким угодно признакам. Сейчас мы живем в мире, где люди которые ненавидят друг друга или идеологии друг друга вынуждены жить бок о бок, а зачастую даже улыбаться и оказывать друг другу услуги под угрозой обвинения в дискриминации и других вещах. Разумеется это создает огромное напряжение. В либертарианском обществе существование множества разных юрисдикций со своими правилами и законами позволяет максимальному числу людей выбрать максимально подходящий для них образ жизни и окружение. Вы вовсе не обязаны быть либертарианцем или иметь какой-то еще набор культурных паттернов, чтобы жить в таком обществе. Почему вам подходит идея Контрактных Юрисдикций, если вы социалист, коммунист, националист, демократ, технократ и т.д. я подробно расписывал в данной статье.

Касательно силового захвата власти левыми силами или агрессии против чужого бизнеса — от этого мы никак не защищены и сегодня, весь вопрос всегда строится на статусе кво и издержках на агрессию. Панархия и ЭКЮ делают агрессивный захват территорий крайне невыгодным и довольно бессмысленным делом, т.к. юрисдикции переплетены и не имеют четкого территориального деления — нападая на один муниципалитет, вы просто вызовите ответную агрессию от всех соседних, а также от сил правопорядка той юрисдикции, к которой они прикреплены, но по сути ничего не добьетесь. В обществе, в котором нет одной по настоящему центральной власти, нечего захватывать, а издержки на войну превосходят профит, который можно от нее получить. (Это и сегодня во многом так, с ростом доли международной торговли, войны между развитыми странами стали совершенно бессмысленными, и все войны ведутся на территориях третьих стран).

Что касается культурной победы левых юрисдикций и, как следствие, их политического доминирования в нашей условной конфедерации — это возможно только в том случае, если они действительно окажутся успешнее либертарианских, что просто будет означать, что их экономическая модель оказалась лучше, чем наша. Но вряд ли убежденные сторонники рынка всерьез должны опасаться чего-то подобного. А сторонникам плановых экономик и социального государства мы просто не будем мешать попробовать. Так что нам просто нечего делить. Будут свои юрисдикции у христиан, феминисток, коммунистов и сторонников отказа от технологий или жесткого государственного регулирования экономики — флаг им в руки. В отличии от условий современной демократии, в панархии на наши либертарианские юрисдикции они никак негативно не повлияют.

9. Избирательное право

Демократия является неэффективной формой правления, поскольку это всегда диктат большинства над проигравшим меньшинством, где «учёт меньшинства» всегда был в теории и не используется на практике. Нужно понимать, что человек иррациональное существо, которое принимает решения не только согласно логике, но и временным желаниям, внушению или мнимому видению выгоды.

Система выборщиков, имущественный ценз, изменчивая сбалансированная относительно каждого региона величина результата является эффективной мерой как для защиты политической системы от авантюристов, так и увеличением культуры самих граждан участия в политических процессах. Однако всё это является государственными мерами. Что же предлагает либертарианство, не в масштабах региона, а в масштабах целой страны? Каким межрегиональным единогласным договором это будет закреплено?

Последнее время очень часто как среди либератрианцев, так и среди в целом прозападно настроенных групп приходится сталкиваться с подобными заблуждениями относительно устройства демократии, как «диктата большинства». Давайте я сразу развею этот миф. Представительная демократия никогда за всю свою историю не была построена на учете мнения большинства, и вообще никогда для этого даже не задумывалась (вспомните хотя бы когда были отменены избирательные цензы). Любая республиканская система предназначена для учета мнения хорошо организованного меньшинства. В автократиях вроде современной России таким меньшинством являются работники силовых структур, способные пролоббировать для себя за закрытыми дверьми практически любые привилегии. В полноценных демократиях такими меньшинствами являются хорошо организованные политические группы, представляющие интересы той или иной узкой общественной группы. Именно они могут эффективно отстаивать свои права и добиваться дополнительных привилегий за счет своей сплоченности и хорошей организации. Организовать в сплоченную политическую группу аморфное большинство невозможно. Поэтому чем страта населения меньше и однороднее, тем легче ей добиться привилегий в условиях демократии — отсюда все эти ЛГБТ, зоозащитники, радикальные феминистки, зеленые и SJW.

Исходя из всего вышесказанного общие иррациональные склонности большинства в условиях демократии не имеют вообще никакого значения. Они даже чисто математически не могут быть полноценно учтены и репрезентированы — об этом можно подробнее прочитать в моей статье «Что не так с демократией». Единственной функцией большинства, которая как раз и придает большую устойчивость демократической системе по сравнению с автократической — это спонтанная периодическая смена центральной власти в ответ на ухудшение условий жизни. Главная цель для которой демократия была придумана — это установить статус кво среди элитных групп, который не позволяет одной из них одержать окончательную победу над всеми остальными, т.к. в следующий выборный цикл она может поменяться с ними местами во властной иерархии.

Т.е. демократия это про ротацию элит, а не про «диктат большинства» — посмотрите на количество семей, которые исторически занимали посты в правительстве во всех старых демократиях, и вы в этом убедитесь. Следовательно не надо пытаться затыкать ей те дыры, для которых она не предназначена.

Замену этой системы в либертарианстве предлагает панархия — система, в которой регионы объединяются в юрисдикции по добровольному принципу, а не делятся по линейке приказом сверху. Контрактные юрисдикции — как развитие идеи федерализма — рекомендую к ознакомлению.

Касательно России (также как и любой другой страны) главное чего хотят добиться панархисты и сторонники ЭКЮ — это увеличения мобильности населения, чтобы голосование за то или иное правительство, которое по сути является либо фарсом, либо малозначительным явлением для правящей элиты, было заменено голосованием ногами, а чтобы это было максимально эффективным, деление на разные юрисдикции должно быть максимально мелким и лоскутным, в любом небольшом городе у вас должен существовать выбор между двумя-тремя правовыми юрисдикциями, чей экстерриториальный характер позволяет вам достаточно легко перенести в одну или другую свою собственность, бизнес или место проживания. Степень различия законов в соседних юрисдикциях при этом остается дискуссионным вопросом, но если рассуждать чисто теоретически, в США границы штатов не доставляют слишком сильных неудобств, поэтому ориентировочным уровнем различий могут выступать именно они.

Стимулом же для образования инфраструктуры ЭКЮ в самых разных районах и регионах является уже описываемый спрос на человеческий капитал. Во-первых для ЭКЮ важны граждане, т.к. именно они платят свой аналог налога за нахождение в этой юрисдикции. Во-вторых, для частных компаний находящихся в той же юрисдикции важны как потребители, так и работники — человек живущий в глуши ничего не производит и ничего не потребляет, поэтому ввод все больших групп населения в общую рыночную экономику является важным стимулом для развития инфраструктуры (дорог, школ, больниц, полицейских участков и прочего). В-третьих, каждая юрисдикция заинтересована не только в обычных гражданах, но и в привлечении бизнеса, поэтому каждый дополнительный регион — это дополнительная вероятность привлечения в свою юрисдикцию местных предпринимателей.

Россия, конечно, с точки зрения либертарианской теории является проблематичным регионом, т.к. наша огромная территория имеет очень плохую связанность и инфраструктуру на подавляющей части страны, а расходы на ее поддержание колоссальны. Но выход здесь в любом случае только один — концентрация ресурсов не в Москве и Питере, а в 10–20 крупных городских агломерациях с широкой автономией и налаживание дружественных отношений с соседями в лице ЕС и КНР, способными инвестировать достаточные средства в транзитную инфраструктуру для обеспечения евразийского шелкового пути.

10. Либертарианство и национализм

Стоит ли слепо и бесцельно идти по идеологии, которая, по сути, не признаёт ни нации, ни даже гражданства при осуществлении рыночных отношений? Неужели единственный способ обрести успешное положение русским людям, которые сами по своей природе предприимчивые, это рыночная экономика, смешанная с государственным управлением в некоторых сферах?

Несколько спорный пункт, потому что рыночная экономика, конечно, не разделяет людей по национальностям и капитализм так или иначе неизбежно приводит к экономической глобализации и постепенному стиранию границ между культурами. Однако, это все происходит и без либератарианцев. Либертарианцы, напротив, ничего не имеют против образования моноэтнических юрисдикций (есть даже некоторые предпосылки к тому, что такая этническая однородность может снижать внутренние издержки и повышать рыночную эффективность такой юрисдикции). Более того, концепция ЭКЮ позволяет объединять в единую юрисдикцию этнические (и не только этнические, но и любые другие) диаспоры по всему миру в единое квази-государство с собственными законами, монетарными отношениями, судебной системой, обороной и т.д. Что это как не лучшая возможность для национализма в условиях нарастающей глобализации? Да, возможно у вас не будет единого 140 миллионного русского государства компактно проживающего на исконно русской территории. Но у вас вполне может быть 200 миллионная русская юрисдикция из множества автономных диаспор и даже частных городов и небольших регионов, разбросанных по самыми разным странам. Так что дерзайте — пора творчески подходить к адаптации своих мировоззренческих позиций к современным вызовам и технологиям.

Источник