Почему зэки не работают

Брать или не брать? Проблемы трудоустройства бывших заключенных

Правительство всерьез взялось за социальную сферу. Планы по трудоустройству незащищенных социальных групп (пенсионеры, студенты и т.д.) по истине масштабны. Бизнес сопротивляется этим инициативам как может, но силы явно не равны. Теперь активно взялись за трудоустройство бывших заключенных.

Еще в прошлом году было подписано соглашение о сотрудничестве между ФСИН России и Рострудом. Предполагалось, что сотрудники исправительных учреждений посредством сайта «Работа в России» будут размещать резюме заключенных и отправлять их на вакансии. Ну а работодатели будут радостно их рассматривать и принимать данных лиц на работу.

Подписание данного соглашения прошло тихо, без особого шума. Мало кто узнал о нем. Но вот рекрутерам пришлось столкнуться с новой напастью: потоком соискателей из мест не столь отдаленных и непониманием откуда этот поток хлынул и когда перекроют кран, его открывший. В поисках ответа и обнаружили данное соглашение.

Как давно всем известно, подбором персонала зачастую занимаются молодые девчонки, не обремененные большим опытом работы и умением разбираться в людях. Вооруженные различными западными методиками, они тестируют кандидатов, пытаясь составить психологический портрет, а далее передают результаты уже на рассмотрение руководителю. А далее звучит вопрос:

— Ты кого мне привела?! Он же сидел!

Но зачастую о том, что кандидат сидел, сообщает уже служба безопасности, когда кандидат прошел все круги ада, всех очаровал и ему почти сделано предложение о работе.

А бывшие заключенные прекрасно проходят собеседования. Они как никто умеют втереться в доверие, очаровать и произвести нужное впечатление. И истории, которые они рассказывают, более чем правдоподобны. Обычные соискатели на такую ложь просто неспособны.

Вот буквально недавний пример от знакомого рекрутера. Требуется рабочий на склад, по сути — грузчик. Пришел кандидат. Одет прилично, но одежда явно старая и дешевая, гладко выбрит, аккуратно подстрижен. Руки рабочего человека. Дали ему заполнять анкету. Все старательно расписал. На вопросы отвечал доброжелательно, с охотой. История его вполне стандартна: работал на стройке, дорос до должности прораба. Уехал строить Крымский мост. Подрядчик всех кинул, не заплатив. Официально не оформляли. Вернулся в родные края без денег и без перспектив. С его слов: нужна любая работа в стабильной компании, чтобы можно было спокойно жить. Кандидат был направлен на беседу к начальнику склада, очаровал его и тот уже был готов брать его на работу. По стандартам компании анкету отнесли на проверку СБ, откуда она вернулась с пометкой: «Отказать. Месяц как вернулся из колонии».

Через несколько дней пришел еще один такой же. История схожа, только строил не мост, а нефтепровод. Тоже не оформили и не заплатили. Также отказ от СБ. А потом еще, и еще. Вакансию закрыли, а кандидаты с опытом заключения все продолжают идти и спрашивать хотя бы какую-нибудь работу. Рекрутер всерьез опасается таких кандидатов и подумывает о том, чтобы сменить профессию.

В данной ситуации хорошо, что есть проверка СБ и многоступенчатая система отбора. Таким кандидатам сложно пройти всю цепочку до конца и проникнуть в компанию. А что делать организациям, где подбор персонала выстроен иначе? Как защитить себя от таких элементов общества?

Никто не хочет брать на работу бывших заключенных и это факт. Бывших не бывает. Социальные работники, трудящиеся в тюрьмах и колониях, без сомнения умнички и молодцы. Они всеми силами стараются наставить заключенных на путь истинный и вселить в них надежду в светлое будущее, но наша реальность еще очень далека от того, чтобы у этих людей действительно было такое будущее. Познав силу наказания нашей исправительной системы они больше не боятся совершать преступления, а порой и совершают их намеренно, чтобы вернуться в стабильную и спокойную жизнь тюрьмы с ее простыми и справедливыми законами. Гражданская жизнь, в которой все непредсказуемо, не для них.

И общество всеми силами избегает бывших заключенных. Родственники их стыдятся. Соседи отворачиваются и мечтают о том, чтобы поскорее такое соседство завершилось. Работодатели не хотят брать их на работу, потому что боятся нарушений закона с их стороны и проблем с органами внутренних дел. Коллектив никогда не примет в свои ряды такого коллегу – все боятся за свою жизнь.

С одной стороны, проблема трудоустройства бывших заключенных действительно существует. Подвижки со стороны государства в этом случае действительно необходимы. Без регулирования свыше эту проблему не решить. С другой стороны, бывших заключенных не существует для общества. Они те элементы, которых всеми силами простые обыватели стараются не замечать и игнорировать.

А Вы хотели бы работать в одной организации с бывшими заключенными? И ка считаете: имеют они право на обычную жизнь или их место за решеткой?

Источник

Почему заключенные не хотят трудиться?

Профессиональная подготовка и «честные» условия труда в колониях могут уменьшить количество повторных преступлений.

Что побуждает бывших заключенных менять образ жизни, выяснили авторы исследования «Роль труда в пенитенциарной системе Беларуси», проведенного в рамках проекта «Повышение вклада организаций гражданского общества в принятие решений в интересах уязвимых групп населения» Центра социальных и экономических исследований CASE Belarus.

Образование – путь к исправлению?

Больше 40% отбывающих наказание – люди в возрасте до 30 лет, которые не имеют ни профессии, ни опыта работы на производстве.

Среди тех, кто впервые оказался в местах лишения свободы, 64% имеют уровень образования не выше общего среднего. Среди повторно осужденных — 77,5%.

И хоть в исправительных учреждениях дают возможность получить профессионально-техническое образование или пройти профессиональную подготовку по одной из 33 специальностей, часто выбора у таких людей нет.

После освобождения из мест лишения свободы трудоустраиваются от 40 до 50% бывших заключенных.

Труд в колониях малоэффективен

По данным Министерства внутренних дел, в начале 2017 года в местах лишения свободы находилось 35,2 тысячи человек. Ключевой особенностью белорусской исправительной системы является изолирование преступников на максимально длительный срок, отмечает соавтор исследования, президент Центра социальных и экономических исследований CASE Belarus Сергей Навродский.

С одной стороны, в Беларуси относительно низкий уровень преступности – 16-е место в мире по уровню безопасности. С другой стороны, Беларусь – одна из двух стран в Европе с самым большим числом заключенных на душу населения, со средним сроком лишения свободы больше 7 лет. Страна входит в 30-ку в мире по количеству заключенных на душу населения.

Уголовно-исполнительный кодекс обязывает заключенных трудиться в местах, которые определяет администрация исправительного учреждения. При каждом из них есть свое предприятие. Одна из их ключевых целей − обеспечить стопроцентную занятость.

− Главной проблемой в местах лишения свободы является то, что трудовые договора между заключенными и исправительной колонией или предприятием, состоящим при ней, не заключаются, — считает эксперт.

Правозащитники критикуют МВД и Департамент исполнения наказаний за принудительный труд. Как отмечают авторы исследования, такой труд малоэффективен с точки зрения производительности и качества, он также негативно воздействует на психику. Хотя время, проведенное в местах лишения свободы, можно было бы использовать для выработки у заключенных мотивации к общественно полезному труду после освобождения.

Отсутствие договоров не только не мотивирует заключенных трудиться, но и является основанием для необоснованно низких заработных плат, серых схем и различного рода хищений на производстве в колониях как со стороны администраций колоний, так и со стороны заключенных, отмечает Сергей Навродский. Средний заработок в исправительных колониях в 2015 году был эквивалентен 80 деноминированным рублям.

− Незаключение трудового договора является краеугольным камнем, который объединяет в себе многие вопросы, от уровня зарплат до экономического эффекта от деятельности предприятия. Ведь, кроме того, что предприятию нужно обеспечить всех работой, ему также приходится зарабатывать деньги, − комментирует экономист.

Заключение специфического трудового договора, по мнению эксперта, помогло бы предприятиям использовать больше экономических инструментов для нормального функционирования, способствовало бы укреплению дисциплины и добавило бы уверенности в наличии прав заключенных, потому что такой документ прописывал бы конкретные права и обязанности работника и нанимателя.

− Предприятию это давало бы дополнительные экономические инструменты: например, возможность использования кредитования, страхования и бизнес-планирования. Есть случаи, когда рабочие просили застраховать себя на производстве, потому что исполняли достаточно опасную работу, но предприятие при колонии не могло этого сделать, потому что не было формальных оснований, − говорит глава CASE Belarus.

Как поддержать людей после освобождения?

− Трудоустройство освободившихся из мест лишения лиц является одним из основных критериев оценки эффективности всей уголовно-исправительной системы. Об этом свидетельствует как криминологическая теория, так и практика, − говорит Серж Навродский. − Не важно, сколько человек освободилось из мест лишения свободы, важно каким образом они реинтегрировались в общество, как быстро нашли работу.

Несмотря на низкий уровень рецидивной преступности (около 35,9% в первом полугодии 2017 года), более 70% повторных преступлений совершают нигде не работающие люди.

− Даже каждый четвертый, освобожденный досрочно, то есть тот, кто положительно характеризовался в колонии, совершает преступление повторно. Такие результаты показывают, что исправительная система недооценивает роль трудоустройства после освобождения, − считает Сергей Навродский.

Большинство тех, кто освободился, первую работу теряют в течение одного года. В то же время длительность трудоустройства после освобождения, достойная заработная плата у бывших осужденных и образование, которое они получили в местах лишения свободы, снижают риск рецидивной преступности.

Авторы исследования считают, что в Беларуси недостаточно внимания уделяется ресоциализации и трудоустройству освобожденных из мест лишения свободы.

Попыткой решить эту проблему в некоторых регионах стал проект международной помощи по созданию площадок, где люди получали первый после заключения опыт работы. Три подобные площадки при церквях в Гомельской и Витебской областях показали, что предоставление первой работы и поддержка людей после заключения положительно влияют на их ресоциализацию.

− Многое зависит от среды, в которую попадают люди после освобождения, в том числе и готовность устроить свою жизнь. То, что предлагается государственными структурами, людей не всегда устраивает, потому что там, как правило, низкооплачиваемые вакансии, − отмечает директор Межконфессиональной миссии Христианское социальное служение Николай Матрунчик.

Эксперт видит выход в создании междисциплинарного коллектива, где бы на площадке церкви специалисты общественных организаций при участии государства создавались образовательные и реабилитационные модули.

Источник

«Без работы у зэков срывает крышу» Как маньяки, террористы и криминальные авторитеты зарабатывают в российских колониях

В нынешнем году в России вновь заговорили о создании трудовых лагерей, где заключенные могли бы выполнять принудительные работы и приносить пользу экономике. По мнению директора ФСИН России Александра Калашникова, зэки смогут заменить гастарбайтеров, дефицит которых уже не первый год ощущается на фоне пандемии COVID-19. Инициатива тюремного ведомства вызвала дискуссию в обществе: создание трудовых лагерей многие расценили как возврат к советской системе ГУЛАГа. Между тем за рамками обсуждения остался тот факт, что российские заключенные и без трудовых лагерей работают в колониях, получают зарплату, а их продукция пользуется спросом. Как устроена тюремная экономика, кем работают известные арестанты и много ли можно заработать за решеткой, разбирался корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин.

Уголовно-исполнительный кодекс (УИК) РФ гласит, что все осужденные обязаны трудиться, а администрация колонии должна обеспечить их работой и сырьем. При этом в том же УИК прописано, что зарплата осужденного не должна быть меньше минимального размера оплаты труда — на сегодня это 12,8 тысячи рублей.

Материалы по теме

«Там сидят генералы, замешанные в грязных делах»

«Все превращается в ГУЛАГ»

Осужденные, получающие зарплату и пенсию в колониях, возмещают затраты на свое содержание,в частности, стоимость еды, услуг ЖКХ и одежды. Беременные, кормящие и инвалиды I-II групп от оплаты освобождены. Эти нормы прописаны в 99, 103 и 105 статьях УИК РФ — они в основном и определяют условия труда в местах лишения свободы.

Часто приговор суда обязывает осужденного возмещать потерпевшим материальный и моральный вред — эти средства удерживаются из зарплаты. А поскольку она относительно мала, невелики и суммы материального возмещения, определяемые судом: ведь из 10-20 тысяч рублей много не удержишь.

Одна из самых больших проблем пенитенциарной системы России — трудоустройство заключенных. Из 478 тысяч отбывающих наказание работой обеспечены, по официальным данным, 57 процентов, то есть почти каждый второй осужденный не получает никакой зарплаты.

Наличие или отсутствие работы в местах лишения свободы зависит от того, есть ли в регионе заказчики и позволяют ли средства колонии организовать рабочие места.

При этом работа, оказывается, положительно влияет на морально-психологическое состояние осужденных — об этом «Ленте.ру» рассказал бывший заключенный Магомет, получивший срок за участие в банде и серию разбойных нападений. Ему есть с чем сравнивать: часть срока он провел в Мордовии, где трудоустроены почти все зэки, а часть — в Амурской области, где работы на зоне практически нет.

Когда есть работа, время летит быстрее. А в тех колониях, где нет работы, чаще случаются драки — у зэков срывает крышу. Оказавшись в карантине амурской колонии после суда, я быстро понял: сидеть будет «весело». А потом, после второго суда, я оказался в Мордовии и вздохнул с облегчением: на местной зоне есть работа, и сидеть спокойнее

Зарплата для главаря

Как и на воле, заключенные в колониях получают зарплату или за время работы (повременники), или за ее объем (сдельщики). Первые, отработав положенные часы, получают немногим более 12 тысяч рублей. Именно такая зарплата, к примеру, у Эдуарда Тагирьянова — осужденного главаря Тагирьяновской ОПГ, одной из самых жестоких группировок России с десятками убийств на счету.

Тагирьянов работает нормировщиком — считает объемы работ, выполненных другими пожизненно осужденными. Со сдельщиками другая история: чтобы получить тот же МРОТ, им нужно выполнить норму по производству продукции. Все, что сделают сверх нормы, оплачивается как премия.

Одна из тех, кто работает по сдельной схеме, — Евгения Хасис, приговоренная к 18 годам лишения свободы за терроризм. Она признана сообщницей Никиты Тихонова, создателя «Боевой организации русских националистов» (БОРН), который 19 января 2009 года расстрелял адвоката Станислава Маркелова и журналистку Анастасию Бабурову.

У нас в бригаде норматив — 1,75 костюма за смену. Это, откровенно говоря, несложно: уже через месяц работы проблем с выполнением нет. Я сейчас, после семи лет практики, делаю минимум 120 процентов плана

Надежда Анисимова, приговоренная к восьми годам лишения свободы за убийство, тоже работает по сдельной схеме. По словам заключенной, ее средняя выработка за последние годы — 115-130 процентов от плана. При этом за каждые пять процентов сверх ста положена премия — 100 рублей.

В прошлом месяце я получила 18 тысяч рублей. После удержаний — я выплачиваю моральный вред потерпевшим — остается около 7 тысяч. 5 из них я отправляю домой, ребенку

«Альтернативы здесь нет»

По данным финансовой службы управления ФСИН по Республике Мордовия — одного из немногих регионов России, где есть работа почти для всех заключенных, 87 процентов работающих зэков выполняют норму более чем на 110 процентов. Когда есть заказы, осужденные получают в среднем по 15 тысяч рублей.

Тех, кто упорно не выполняет норму выработки, за колючей проволокой, как правило, меньше пяти процентов. Это умышленные уклонисты, которых не любят даже заключенные. Остальные работают добросовестно, причем порой идут и на переработки.

Переработки случаются, когда есть брак. В этом году, кажется, в мае мы были вынуждены выходить на смены и переделывать партию одежды. Но работа в выходные и по вечерам возможна только с нашего письменного согласия

Если же брака нет, переработок в колониях не допускают и следят, чтобы заключенные не трудились больше восьми часов. Как говорит Наталья Давыдова, получившая восемь лет за убийство мужа из ревности, обратно в цех после смены нельзя вернуться, даже если есть настроение поработать. «На зонах за переработками следят строже, чем на воле», — говорит она.

Одной из тех, кто побывал в мордовских колониях, стала и Надежда Толоконникова — участница панк-рок-группы Pussy Riot, осужденная на два года за хулиганство после так называемого панк-молебна в храме Христа Спасителя. Как рассказали «Ленте.ру» те, кто сидел с Толоконниковой, план она никогда не выполняла, да и брака у нее было больше, чем у других.

Корреспондент «Ленты.ру» провел в производственных цехах мордовских колоний пять дней и не раз беседовал с заключенными в неформальной обстановке. На условия труда за это время не пожаловался никто. «Да, на воле можно найти зарплату и получше, но здесь альтернативы нет. А без работы — тоска», — таким был лейтмотив высказываний осужденных.

Маски от пожизненно осужденных

Сегодня российские колонии не могут похвастаться большими зарплатами заключенных, но и особого пространства для маневров у тюремной администрации нет. Как говорил в беседе с «Лентой.ру» полковник внутренней службы, замначальника мордовского управления ФСИН Геннадий Шиндин, сотрудники службы связаны нормативными актами и не могут ставить цены на продукцию осужденных «с потолка».

«Нормирование труда на производстве осуществляется согласно действующего законодательства, — говорит Геннадий Шиндин. — В основном мы заключаем договоры подряда на изготовление швейной продукции. Сырье и материалы поставляет заказчик. В стоимость подряда входят заработная плата осужденных, электроэнергия, общехозяйственные и общепроизводственные расходы. Каждая копейка обоснована. Начисление заработной платы осужденных — наиболее часто проверяемый вопрос со стороны надзорных ведомств. И за этим следят очень строго и наши контролирующие органы, и республиканские, и общественники».

Взять костюм нефтяника или другую сложную швейную продукцию: ее отпускная цена в мордовских колониях, по словам Магомета, невысока — около 1,4 тысячи рублей. Но в эту цену входит и организация рабочего места, и стоимость электроэнергии, и технологическая цепочка, и логистика — каждая копейка имеет обоснование.

Мы выигрываем именно за счет невысокой стоимости организации рабочего места, оборудования для процессов разной сложности и логистики. Мордовия расположена в центре России: до Москвы — 500 километров, до Владимира — 150. Пенза, Рязань — тут все рядом

Сегодня в Мордовии шьют продукцию как для крупнейших компаний России, так и для силовых структур: МЧС, полиции и Минобороны. В местных колониях размещают заказы ключевые фирмы страны, торгующие рабочей одеждой. Здесь же шьют медицинские халаты, а в последнее время — медицинские маски.

Их изготавливают в Торбеевском централе — известной колонии для пожизненно осужденных. Например, маски шил печально известный ангарский маньяк Михаил Попков, убивший 84 человека. «У меня с планом проблем не было, хотя, конечно, работа однообразная. Премии получал каждый месяц, даже часть денег внучке отсылал», — рассказывал Попков «Ленте.ру» в октябре 2020 года.

Источник