Психоанализ не работает критика фрейда

Критика психоанализа

Критика психоанализа

Фрейдовский метод сбора данных неоднократно подвергался критике с разных сторон. Фрейд строил свои заключения на тех сообщениях, которые он получал во время психоаналитических сеансов. Стоит ли говорить о недостатках и субъективности подобного метода по сравнению с экспериментальным методом систематического сбора объективных данных при контролируемых условиях наблюдения? Рассмотрим подробнее те претензии, которые высказывались в адрес фрейдов — ского метода работы с эмпирическим материалом.

Во — первых, все свои наблюдения Фрейд проводил несистемати — ческим и неконтролируемым образом. Он никогда не делал дословных записей сообщений пациента, а работал на основе отдельных заметок, производимых зачастую через несколько часов после окончания сеанса. Понятно, что часть исходных данных (сообщений пациента) неизбежно при этом терялась по причине несовершенства памяти и неустранимой возможности искажений и неполноты записей. Таким образом, исходные данные содержат в себе лишь то, что Фрейд сумел запомнить.

Во — вторых, вполне вероятно, что, воспроизводя по памяти сообщения пациентов, Фрейд одновременно подвергал их некоторой интерпретации. Также возможно, что он был движим желанием найти материал, подтверждающий его идеи. Другими словами, возможно, что он слышал и запоминал лишь то, что хотел услышать. Конечно, нельзя исключать и такую возможность, что все заметки и записи Фрейда абсолютно точны. Но в любом случае проверить это невозможно, поскольку исходные записи отсутствуют.

В — третьих, существуют определенные расхождения между исходными заметками Фрейда, сделанными непосредственно после терапевтических сеансов, и теми историями болезни, которые он впоследствии опубликовал и которые, якобы, основываются на тех же самых заметках. Один из исследователей провел тщательное сравнение тех и других источников и обнаружил ряд расхождений. Среди них можно назвать более длительное, чем сообщалось, время анализа, неточное воспроизведение последовательности вспоминаемых во время сеанса событий, а также сделанные без достаточных оснований сообщения об успешном излечении пациентов (Eagle. 1988; Mahony. 1986). В настоящее время уже невозможно определить, были ли эти искажения сделаны Фрейдом осознанно для того, чтобы представить больше доказательств в свою пользу, или же они происходят из его собственного бессознательного. Историки науки уже не могут провести подобные исследования на более широком материале, поскольку большинство исходных материалов своих пациентов Фрейд уничтожил.

Кроме того, после разрыва с Брейером Фрейд опубликовал описания только шести историй болезни, причем ни одно из них не содержит в себе каких — либо решающих свидетельств в пользу его системы психоанализа. «Некоторые случаи являются столь сомнительным подтверждением психоаналитической теории, что вообще не понятно, зачем Фрейд их публиковал… Описания двух случаев не полны, а проведенное лечение — явно неэффективно… В третьем случае лечение в действительности проводил не сам Фрейд» (Salloway. 1992. P. 160).

Можно привести и четвертое возражение против фрейдовского метода сбора данных. Даже если предположить, что велись дословные записи всех сообщений пациентов, все же остается неясной степень точности самих их сообщений. Фрейд совершил несколько попыток проверить сообщения пациентов о своих детских переживаниях. Его критики отмечают, что следовало бы более тщательно изучить достоверность сообщений путем опроса родственников и друзей пациентов. Таким образом, исходный момент в построении любой теории — сбор данных — в данном случае может быть охарактеризован как неполный, несовершенный и неточный.

Что касается следующей ступени теоретического исследования — выводов и обобщений — здесь также невозможно сказать что — либо определенное, поскольку Фрейд никогда не разъяснял тех причин, по которым он делал те или иные выводы. А поскольку его исходные данные не поддаются количественному или статистическому анализу, историки также не в состоянии определить степень их надежности или статистической достоверности.

Уязвимы для критики и базовые допущения Фрейда относительно природы человека. Даже его последователи признают, что он часто противоречил сам себе, а его определения базовых понятий — таких, как ид, эго и супер — эго, — недостаточно ясны. Впрочем, это обстоятельство признавал и сам Фрейд. В поздних своих работах он отмечал трудности строгого определения некоторых идей.

Многие исследователи не принимали взглядов Фрейда на природу женской психики. Он полагал, что женщины имеют менее развитое супер — эго, а также подвержены чувству неполноценности, потому что у них отсутствует пенис. Одна из заметных представителей психоаналитического движения — Карен Хорни — даже покинула фрейдовский круг по причине несогласия с этими положениями. Она создала собственный вариант психоанализа, который исходит из прямо противоположного предположения: не женщины завидуют наличию у мужчин пениса, а, наоборот, мужчины завидуют тому, что у женщин имеется матка. Многие современные психоаналитики признают, что по большей части представления Фрейда о психосексуальном развитии женщины бездоказательны, а то и вовсе неверны.

В главах 14 и 15 мы рассмотрим работы тех психоаналитиков, которые отошли от фрейдовской системы и попытались развить свой собственный вариант психоанализа. Они прежде всего не соглашались с переоценкой влияния биологических факторов, и прежде всего секса, на развитие личности. С их точки зрения, решающими в этом процессе являются социальные факторы.

Другие неофрейдисты подвергли критике фрейдовское неприятие свободы воли и его преимущественную сосредоточенность на прошлом опыте в ущерб анализу надежд человека и его целей на будущее. Третьи критиковали то обстоятельство, что Фрейд строил свою теорию личности на основании наблюдений за невротиками, оставляя без внимания эмоциональную жизнь здоровых людей. Все эти возражения впоследствии послужили различным исследователям основанием для создания собственных вариантов теории личности. Появление подобных альтернативных теорий в лагере психоаналитиков в итоге привело к оформлению в рамках фрейдизма нескольких конкурирующих направлений.

Научные подтверждения психоанализа

Многие понятия фрейдовского психоанализа подвергались экспериментальной проверке еще в 30–е и 40–е годы, правда, с сомнительным результатом. В последние годы был проведен ряд более надежных исследований. Научная достоверность полученных Фрейдом выводов проверялась на основе анализа около двух тысяч случаев из психиатрии, психологии, антропологии и ряда других дисциплин (Fisher & Greenberg. 1977).

Итоги таковы: часть базовых понятий психоанализа — такие, как ид, эго, супер — эго, стремление к смерти, либидо и тревога, — выдержала испытание средствами науки. Другая же часть понятий была признана научно несостоятельными. Приведем ряд положений, которые, как показывает анализ публикаций, выдержали научную проверку:

1) некоторые характеристики орального и анального типа личности;

2) некоторые причинные факторы гомосексуальности;

3) представление о том, что сновидения приводят к снятию психического напряжения;

4) некоторые аспекты эдипова комплекса у мальчиков (чувство соперничества по отношению к отцу, сексуальные фантазии по поводу матери и страх кастрации).

Укажем также ряд положений, которые не получили поддержки со стороны научных методов проверки. Это следующие утверждения и предположения:

1) что в сновидениях в символической форме удовлетворяются ранее подавленные намерения и желания;

2) что под влиянием эдипова комплекса мальчики идентифицируют себя с отцом и усваивают его нормы супер — эго под влиянием страха;

3) что женщины имеют заниженную по сравнению с мужчинами оценку собственного тела, что у них менее развитые стандарты супер — эго и что им сложнее обрести чувство идентичности.

Более поздние исследования подтвердили существенное влияние сил бессознательного на поведение и мыслительный процесс. Причем это воздействие может носить даже более широкий характер, чем это казалось самому Фрейду (Bornstein & Pittman. 1992; Brody. 1987; Jacoby & Kelley. 1987; Silverman. 1976). Экспериментальные исследования так называемой фрейдовской оговорки также показали, что, по крайней мере, в некоторых случаях дело обстоит именно так, как это представлялось Фрейду: различного рода непроизвольные языковые ошибки являются следствием подсознательных конфликтов и тревоги, проявляющих себя подобным образом (Motley. 1985).

Как отмечено выше, далеко не все понятия фрейдовской системы выдержали испытание методами науки. Так, исследования по развитию личности не подтвердили предположение, что личность в основном формируется к пяти годам и потом меняется мало. Личность человека развивается на протяжении всей его жизни и может подвергаться весьма драматичным преобразованиям после пятилетнего возраста (Kagan, Kearsley & Zeiano. 1978; Olweus. 1979). Последние исследования роли инстинктов в качестве движущих сил личности человека также показали существенную уязвимость фрейдовских формулировок (Barron, Eagle & Wolitzky. 1992).

Но, пожалуй, самым важным результатом подобных попыток научными средствами проверить фрейдовские идеи является то обстоятельство, что, по крайней мере, некоторые понятия психоанализа могут быть сведены к форме, допускающей научную проверку.

Читайте также

Истоки и тенденции психоанализа

Истоки и тенденции психоанализа Определимся сначала с той «почвой», которая определила возможность «триумфального шествия» психоанализа по миру, а также попытаемся понять, каким образом Зигмунд Фрейд структурировал свою психоаналитическую

II. Захватывающая история психоанализа

II. Захватывающая история психоанализа Личности, а не принципы двигают время. Оскар Уайльд 1. Корни психоанализа в естественных науках, литературе и философии 1.1. Предшественники Изложение психоанализа и истории его развития мы начнем, обратившись к метафоре древа

2. Основатели психоанализа

2. Основатели психоанализа 2.1. Фрейд и Абрахам Фрейд – основатель психоанализа Конечно, в психоанализе Фрейд занимает первое место. Он хотел разгадать загадку истерии. С естественно-научной точки зрения, неврологические причины в форме органических повреждений нервной

Четыре психоанализа

Четыре психоанализа В 33 года он предпринял свой первый психоанализ у Карен Хорни, которая продолжала поддерживать его на протяжении всей своей жизни и дала ему пристанище у себя в Нью-Йорке (двадцатью годами позже).Параллельно он нашел место ассистента-врача у Курта

Начало психоанализа

Начало психоанализа Психоанализ развивался из врачебной практики Фрейда; он был озадачен пациентами, страдающими истерическими симптомами – слепотой, глухотой, параличом или другими симптомами, не имеющими физической причины. Вначале Фрейд использовал гипнотическую

Цели психоанализа

Цели психоанализа Вслед за Р. Нельсон-Джоунсом (2000) мы сформулируем цели психоанализа следующим образом. Невротик – это человек, не способный получать удовольствие и действовать эффективно. Для получения возможности испытывать удовольствие невротик должен суметь

Разновидности психоанализа

Разновидности психоанализа Некоторые из разновидностей психоанализа в отличие от фрейдизма менее фокусированы на Ид, бессознательном и инфантильных конфликтах. Они уделяют больше внимания актуальным проблемам и тому, как можно использовать силу Эго для их решения. В

Критика психоанализа

Критика психоанализа Критики психоанализа указывали, что Фрейд основывал свою теорию на наблюдениях за очень непрезентативной группой людей – это были преимущественно женщины из высшего класса Вены. Они были воспитаны в обществе, в котором обсуждение сексуальных

7. Вклад психоанализа в акушерство

7. Вклад психоанализа в акушерство Следует помнить, что искусство акушерки, основанное на научном знании физических процессов, вселяет в ее пациенток уверенность, в которой они так нуждаются. Без этого основного умения, без знании о физической стороне родов, акушерка

Изучение психоанализа

Изучение психоанализа В начале двадцатых годов Перлз познакомился с психоанализом. После многолетнего самостоятельного изучения и многомесячного пребывания в Нью Йорке, он начал в 1925 году проходить анализ у Карен Хорни. Там прежде всего, он занимался вопросом

Результаты психоанализа

Результаты психоанализа Таким образом стало известно, что симптомы представляют собой замену стремлений, заимствующих свою энергию из источников сексуального влечения. В полном согласии с этим находится все, что мы знаем о характере истериков, взятых здесь в качестве

Сопротивление против психоанализа

Сопротивление против психоанализа Когда грудной ребенок, находясь на руках у няни, с криком отворачивается от незнакомого лица, когда набожный человек начинает новый день молитвой или благословляет плод, который он впервые вкушает в этом году, когда крестьянин

Результаты психоанализа

Результаты психоанализа Таким образом, было открыто, что симптомы представляют собой замену стремлений, заимствующих свою силу из источников сексуального влечения. В полном согласии с этим находится известное нам о характере взятых здесь за образец всех

Источник

Здесь был Фрейд. Почему психоанализ — это маргинальщина

Набоков, который Фрейда просто ненавидел, как-то раз о нем отозвался так: «Пусть простаки и чернь продолжают верить, будто любые раны разума можно исцелить ежедневными припарками из древнегреческих мифов на интимное место. Меня это не волнует». Примерно то же умные люди говорят о психоанализе еще с 70-х, после революции в фармакологии и появления МРТ. Сегодня пыл наездов охладился, и выяснилось, что местами Фрейд не так уж плох. Не теми, правда, местами, которыми сам гордился. Вооружившись историей и нейронаукой, разбираемся, что Зигмунд Фрейд предвосхитил, а где напортачил, соврал и насочинял.

Фрейд Зоркий Глаз

Резюмируя научные исследования, психолог Дрю Уэстен как-то составил список пяти стопроцентно актуальных фрейдистских постулатов:

— огромную роль в нашем поведении играют конфликты и амбивалентности,

— основы личности действительно формируются в детстве,

— мы проходим разные этапы психического развития,

— а наши ментальные представления влияют на социальное поведение.

В принципе основа любой адекватной психологической теории — та же, но Фрейд был первым, кто акцентировал внимание на этих особенностях и стал ими всерьез заниматься. До 10-х годов XX века клинической терапии в принципе не было, а врачи выдавали пациентам советы в духе тех, что Йозеф Брейер, наставник Фрейда, отчеканивает в романе «Когда Ницше плакал»: от отчаяния лечиться курортами и «возможно, разговором со священником».

Сны по большей части считались путешествиями в астрал, божественными откровениями и чем угодно, но не работой психики. Насчет вшитых в нашу подкорку защитных механизмов тоже мало кто заморачивался, да и в неврологии Фрейд был одним из пионеров.

Он, например, изобрел новый метод окрашивания нервной ткани и первым описал структуру и функцию продолговатого мозга и белого вещества, соединяющего спинной мозг и мозжечок. Последователи нейропсихоанализа за это даже периодически отписывают Фрейду лавры родоначальника современных нейронаук.

Впрочем, когда мы говорим о Фрейде, мы вспоминаем вовсе не это, а страшное и великое слово «бессознательное». Его содержание, по Зигмунду, довольно экзотично: здесь складированы влечения, детские желания, травмы, всё это подавлено, сгущено и смещено, вкривь и вкось и больше напоминает заваленный подвал наследного особняка, чем управленческий штаб психики.

Как любят шутить ученые, Фрейд был на 50 % прав и на 100 % не прав. Мозг и правда выполняет пугающе много действий в фоновом режиме. Бессознательное есть, и оно влиятельно — факт, но устроено оно вовсе не по Фрейду. И если быть откровенным, то и сам термин не его. Но давайте обо всем по порядку.

Фрейд-копипастер

Утку о том, что бессознательное изобрел Фрейд, пустил сам Фрейд, и к его пиар-талантам нет вопросов. Но о том, что сознание — это не Капитан мозга, говорили задолго до него, еще в Древнем Риме. Философ Плотин и врач Гален подметили, что дыхание или обычные действия вроде ходьбы мы проворачиваем неосознанно.

Гиппократ, наблюдая за эпилепсией, где тело полностью выходит из-под контроля человека, сообразил: у нас есть внесознательная система управления.

В XI веке арабский ученый Альхазен опередил свое время на добрые девять веков и изобрел слово, которое затем «угонит» Фрейд. Он предположил, что есть визуальные иллюзии, которые мы воспринимаем бессознательно. Сегодня такие иллюзии используют не только для развлечения детишек, но и для лабораторных тестов: с помощью показа сублиминальных (спрятанных за скоростью и техникой показа) слов, картинок и чисел ученые определяют, где проходит граница между сознательным и несознательным восприятием. Например, как наш мозг, визуально не фиксируя информацию, умудряется ее обдумывать и учитывать в дальнейшем.

Без участия сознания мы можем эмоционально реагировать на «спрятанные» слова или складывать/вычитать числа.

Альхазен предвосхитил и самые эффектные выводы лабораторных тестов: решения мы можем принимать бессознательно.

Насчет потаенных мотивов и желаний, фирменной приблуды Фрейда, тоже задумывались еще давно. Августин, Фома Аквинский, Декарт, Спиноза, Лейбниц в разной форме писали: нашими действиями заведуют миллионы потайных механизмов, которые не обнаружить обычной рефлексией. Как в случае с восприятием: на него влияют наши ожидания и представления, слепое пятно и капилляры на сетчатке маскируются, как в фотошопе, мозг достраивает картинку, как ему вздумается, а мы с вами и не в курсе.

В XIX веке бессознательная жизнь и вовсе оказалась в hot topics, и, как пишет историк психологии Марк Альтшулер, «трудно, или даже невозможно, найти психолога или психиатра XIX века, который бы не признавал бессознательную деятельность мозга не только как в действительности существующую, но и как имеющую первостепенное значение».

Французские психологи буквально кричали о том, что мы проделываем массу вещей на автомате: пользуемся рабочей памятью (Теодюль Рибо), бессознательно подражаем (Габриэль Тард), руководствуемся целями и мотивами, которые возникли в далеком детстве и теперь определяют нашу личность (Пьер Жане).

Жане больше всех впоследствии обвинял Фрейда в копипасте идей.

Подробнее о приключениях идеи бессознательного и масштабе фрейдистской наглости можно почитать тут, а за финальным вердиктом мы обратимся к Станисласу Деану, светилу когнитивных наук и одному из крупнейших современных исследователей сознания. Он пишет о Фрейде так: «Не будет преувеличением сказать, что из всех высказанных в его работе идей самые убедительные принадлежат не ему, а его собственные относятся к числу неубедительных». С другими фишками Фрейда дело обстоит куда хуже.

Фрейд-лжетерапевт

В 1910-х годах Зигмунд Фрейд публикует книгу «Из истории одного детского невроза». В ней он описывает любопытный случай «Человека-волка» — русского аристократа, мучимого депрессией. После серии сеансов на кушетке гения-психоаналитика Человек-волк чудесно излечивается, а спустя полвека история выносит свой вердикт: байка.

Карты раскрылись, когда в 70-х годах журналистка Карин Обхольцер поболтала с легендарным Человеком-волком Сергеем Панкеевым и выяснила, что он так и не был излечен: «Я в том же состоянии, в котором и пришел к Фрейду». Ключевые для фрейдистской теории случаи Маленького Ганса (Герберта Графа), Анны О (Берты Паппенгейм), Доры (Иды Бауэр) и других пациентов тоже притянуты за уши или сфальсифицированы.

Весь психоанализ, по сути, построен на десятке клинических случаев, венчавшихся блистательной терапией и исцелением. Но исцеления не происходило. Почему?

Разберемся в методе.

По Фрейду, ранние воспоминания сидят глубоко-глубоко в нас, и психика всё время их искажает. Это всегда травматично, а случайные эпизоды детства портят нам всю жизнь, превращаясь в монстров и фантазмы, ничем не напоминающие оригинал. Отсюда задача психоаналитика — одолеть монстров, то есть разобраться, как преломлялись воспоминания, и рассекретить фантазмы, то есть вернуться к аутентичной версии события.

Фрейд был частично прав насчет серьезных травм вроде детских изнасилований или свидетельства катастроф и смертей.

При жестоком и эмоционально насыщенном событии его отпечаток не фиксируется в гиппокампе, руководящем памятью, а обрабатывается сразу в мозжечковой миндалине, древней структуре, отвечающей за распознавание лиц, возникновение «животного страха» и прочие базовые вещи.

В итоге защитные механизмы психики упаковывают подобные воспоминания как «инородное тело» и исключают их из ассоциативных сетей. Как пишет Вернер Болебер, бывший председатель Немецкой психоаналитической ассоциации и крупный защитник Фрейда, такие воспоминания хранятся в первоначальном виде, и на кушетке терапевта их действительно можно в таком виде извлечь.

Другое дело, нужно ли. Этот вопрос поставили ученые из Кембриджа, выяснив, что процесс подавления идет далеко за сознательный уровень, и даже в самих подвалах бессознательного, куда мы отправляем травмы, есть еще уровни, откуда влиять на наше поведение по-фрейдистски воспоминания уже не могут. Иными словами, защитные механизмы действительно защищают. Неудивительно, что Фрейд так часто получал нагоняи за садистский подход.

С памятью Фрейд вообще работал, как мясник, не учитывая, что она устроена изощренно, а процессы хранения и доступа к сохраняемому сильно различаются от случая к случаю.

Как показывают исследования, связные автобиографические воспоминания живут в декларативной памяти (она же эксплицитная, или та, куда можно залезть сознательно), а вот самые ранние воспоминания хранятся в имплицитной (или бессознательной) памяти как «неявные объекты». Здесь интерпретируются объектные отношения и создаются поведенческие модели, которые влияют на настоящее, да, но всё это добро для сознательного обращения недоступно.

В этом нет никакой проблемы, потому что память — это не линейная композиция, а, скорее, континуум, где прошлое сцепляется с настоящим в танце взаимного влияния. Извлекая что-то из памяти, мы всегда реконструируем опыт, добавляя чувства, предубеждения и знания, полученные много после. Воспоминания в принципе устроены как конструкция с пустыми кармашками, которые наполняются тем, что волнует наш мозг в настоящем.

Более того, вспоминая, мы буквально перезаписываем данные на нейронном уровне. В момент визуализации события из прошлого у нас активируется не конкретное «хранилище» памяти — его нет, — а зоны, которые были активны в конкретный момент времени.

Именно потому нам так легко додумывать, сочинять или вспоминать то, чего не было, как в классических экспериментах психолога Элизабет Лофтус, где испытуемые после небольших махинаций исследователей вспоминали, как в детстве видели одержимых бесами людей или кролика Багза Банни в Диснейленде, хотя ни того, ни другого с ними не случалось (Багз Банни — собственность Warner Brothers, его в принципе во вселенной Уолтера Диснея нет).

Поэтому же интроспекция в том виде, в каком ее пользуют психоаналитики, не годится для работы с психикой, и вываливаемое вами на кушетку поможет разве что какому-то «венскому шарлатану», как любил обзываться Набоков, сделать себе карьеру на вашем кейсе.

Фрэнк Саллоуэй, историк науки Массачусетского технологического института, ситуацию резюмирует так: «Каждый из опубликованных случаев Фрейда играет роль в психоаналитической легенде, но чем больше деталей вы узнаете о каждом случае, тем сильнее становится изображение Фрейда, скручивающего факты в соответствии с его теорией».

Фрейд-лжетеоретик

А что с теорией? Как-то раз в 1973 году группа исследователей взялась писать книгу в поддержку Фрейда. В итоге родился канонический том Experimental Freudian Theories Psychology Revials, где авторы честно признались: доказательств нет.

По сути, кроме клинической апробации, где схема сработала бы и вылечила, ничто в этом мире не может доказать, что девочки завидуют пенису, мальчики повсеместно хотят переспать со своими матерями, а мы проходим через оральную, анальную и генитальную стадии развития. С таким же успехом можно заявить, что в наше психическое развитие вмешались масоны или ребята из программы «Необъяснимо, но факт».

Или, например, поставить фрейдизм с ног на голову, как сделала психоаналитик Карен Хорни, которая иронично заявила: мальчики с детства сравнивают свои гениталии с материнскими и волнуются по поводу различий.

Мужчины не могут произвести на свет новую жизнь, а значит, подсознательно завидуют беременности и деторождению. Отсюда — перманентное желание унизить женщин, вот как у отца психоанализа, гения-мужчины, движимого завистью к матке.

Словом, насочинять здесь можно сколько угодно в зависимости от фетишей и интересов. Это называется нефальсифицируемостью или несоответствием критерию Поппера. Простыми словами: это когда теорию в любом случае можно считать годной, потому что эмпирически ее нельзя опровергнуть. Неудивительно, что фрейдизм признан ненаучным. Даже гарвардский психолог Дрю Уэстен, один из тех, кто защищает психоанализ, описывает многие его основополагающие труды как «неясные, бестолковые и безграмотные относительно эмпирических данных».

Психоанализ сегодня не котируют ни академическое сообщество, ни продвинутые практикующие врачи, у которых появился вполне здоровый метод работы: когнитивно-поведенческая терапия (одна из самых популярных ныне, главный антипод психоанализа).

Как пишет философ и звезда от научпопа М. М. Оуэн, лучше концентрироваться не на археологических раскопках психики, а на работе с уже существующими паттернами.

«Если психоанализ — это католическая исповедальня, то КПТ — это скорее подушка для медитации или глава из Марка Аврелия. Она фокусируется на реакциях на мысли, а не на том, какое глубокое психическое значение они могут иметь».

Фрейдистский психический детерминизм, то есть представление о том, что все наши ментальные телодвижения что-нибудь непременно означают, разбит на голову.

Например, сны. За последние 30 лет нейронауки выяснили о них немало. Магистральная теория гласит: сновидения — это рандомные образы, фантазии или очень глубокая абсурдная переработка воспоминаний.

Гениальные эксцентрики из научного сообщества вроде Томаса Метцингера предполагают, что сновидение — попытка мозга рефлексировать о собственном состоянии во сне. Кто-то доказывает, что сны о травмах прошлого помогают быстрее избавиться от страха и депрессии, но никто и не думает выуживать из них тайные послания, которые надо декодировать с мифами Древней Греции наготове.

Похожая история и с «оговорочками по Фрейду» — они, по всей видимости, случаются, но большинство наших промахов — это лишь хромание языковой системы и перцептивный мусор.

Возникает вопрос: почему же тогда в нашем просвещенном и цивилизованном мире до сих пор можно записаться на прием к психоаналитику? Помимо той причины, о которой писал Тодд Дюфрен в книге «Убивая Фрейда: культура ХХ столетия и смерть психоанализа»: столько работ опубликовано, столько репутаций возведено, не так-то просто от этого отказаться. Но всё же, почему Фрейд так живуч?

Фрейд-мифотворец

В сущности, Фрейд создавал не столько психиатрическую теорию, сколько альтернативную мифологию по лекалам религиозного культа. А это, как известно, мощная штука, действующая поверх логики, рацио и здравого смысла.

Философ Фрэнк К. Флинн как-то перечислил три основных признака религии: наличие системы верований или доктрин о том, как всё устроено; ритуалы и практики, поддерживающие соответствующие нормы поведения; сама жизнь религиозной группы, установленная в соответствии с верованиями, отличающаяся от жизни других.

И что мы имеем: догматическая теория, ниспосланная мессии из темных глубин природы человеческой; ритуальные встречи с соответствующими атрибутами вроде лежания на кушетке; склонность всех поклонников психоанализа трактовать любое проявление бытия и поведения через собственные верования в анально-генитальную и прочую обусловленность.

Обвинения Фрейда в религиозных замашках, впрочем, не новы. Суррогатом веры психоанализ называл еще Ясперс, добавляя, что само движение напоминает секту, а теория — вульгарное отражение Ницше и Шопенгауэра, и что всё это ужасно удобно объясняет и структурирует бытие для обывателя, потому и заходит.

Но любимое сравнение в этой области — это сравнение психоанализа и идеологии ортодоксального иудеохристианства. В духе: Фрейд выращивал свою мессианскую теорию на базе собственного Писания о чудесном исцелении больных, которым помогли ортодоксальные медсредства. За исцелением больных — исцеление общества, а дальше и рай земной.

На психотерапевтических сеансах Фрейд, действительно, вел себя не как «нейтральный» внимательный врач, а как указующий перст: он добавлял, растолковывал, вмешивался в монолог, вспоминал эпизоды из собственной жизни, зачитывал пациентам письма, где речь шла о них самих, и вообще вел себя манипулятивно. Доктрина, Мессия, Исцеление — ключевые положения для фрейдизма (хотя справедливости ради надо сказать, что железобетонной доктриной сам Фрейд никогда свои труды не называл).

Еще одно ключевое положение — это необходимость укрощения темной биологической сути. Ибо плоть греховна, и только сила контроля над ней и метафорическое трактование бытия помогут нам.

Примерно так и звучит иудейскохристианское послание Святого Августина, о котором мы вам как-то уже рассказывали. Словом, «инфернальная метафизика» этот ваш чернушный Фрейд, как говорил Бердяев.

Если трактовать религиозность или сектантство как мифологическую структуру, то получится еще интереснее.

Здесь Фрейд попал в самое яблочко, как сказал бы Ролан Барт, который описывает функции мифа так: обозначать и оповещать, внушать и предписывать, побуждать. Воздействуя на читателя, миф навязывает ему себя и всячески старается натурализировать свои значения. Миф изо всех сил старается быть естественным, «само собой разумеющимся», и творится этот великий концепт за счет языка. Или, если дословно цитировать поэтичного Барта, миф — это «похищенный язык».

Умные люди уже разобрали фрейдистский диалект по косточкам, и вот что в нем нашел, например, независимый исследователь Роб Уайт: язык Фрейда фигуративен и больше запутывает, чем объясняет.

Другие исследователи относят это на счет парадоксов и противоречий, но Уайт идет дальше и предполагает, что дело в метафорической обработке. Язык Фрейда суггестивен. Например, автор часто зацикливается на болезненных темах, постоянно иллюстрируя материал автобиографией. Он старается разделять психоанализ и медицину, но, теоретизируя о психике, то и дело вплетает медицинский словарь (например, часто повторяет слово «раны» применительно к ментальному и т. д.).

С текстами Фрейда можно бесконечно играть, вычленяя оттуда приемчики. Быть может, именно поэтому его труды современные студенты и профессора так часто классифицируют как «литературу», но не как научные трактаты.

Фрейду действительно удалось создать особый мир, вдохновивший массу людей, от сюрреалистов до Пруста и Джойса, от Сартра до Дэвида Линча. Провести алхимический синтез наукообразности и чистой образности, раскрутить Идею за счет собственной харизмы и жажды, сделать ее, в конце концов, одной из главной на век вперед и сочинить свежий, перверсивно элегантный миф — для этого действительно нужно быть сумасшедшим гением.

Источник